— И как она вам показалась? Мисс Грин, в смысле.
— Спокойная, собранная, держалась весьма официально.
— А ребенок?
— Находился там же, в ее каюте, — наша хозяйственная служба предоставила им кроватку. При мне он спал.
— А потом?
— Мисс Грин не выходила из каюты три или четыре дня. Оставшуюся часть пути ее видели часто. Ни о каких других происшествиях я не знаю, но на иммиграционном контроле она не смогла показать ребенка. Младенец, понимаете ли, был вписан в ее паспорт — обычная процедура, если ребенок родился за границей.
— Она показалась вам нормальной?
— Абсолютно нормальной, во всяком случае, во время единственного нашего с ней разговора. И необычно сдержанная для такой молодой девушки.
Следующим свидетелем был казначей, который подтвердил показания начальника службы безопасности: пассажирка взошла на борт с ребенком, никого к нему не подпускала и несколько дней просидела в каюте. Затем, в середине плавания, стала обедать в ресторане и прогуливаться по кораблю без ребенка. Все думали, что у нее либо есть няня, либо она воспользовалась помощью корабельного бюро услуг. Держалась она особняком, ни с кем не разговаривала, любые попытки общения пресекала.
— Я думал, — сказал казначей, — она из тех богатых чудаков, у которых полно денег, и они ведут себя, каким вздумается, и никто им слова не скажет. И еще… — Он замялся.
— Говорите.
— К концу плавания мне показалось, что она не совсем нормальная.
У двери в камеру Хейворд помедлила. Констанс Грин она никогда не видела, но много слышала о ней от Винни. Он всегда говорил о ней как о человеке старше себя, но, когда дверь открылась, Лора, к своему удивлению, увидела молодую девушку не старше двадцати двух или двадцати трех лет с элегантной, хоть и старомодной, короткой стрижкой. Констанс, выпрямившись, сидела на откидной койке в том же платье, в котором была на корабле.
— Можно войти?
Констанс Грин посмотрела на Хейворд. Капитан гордилась умением читать по глазам, но эти глаза были непроницаемы.
— Прошу вас.
Хейворд присела на единственный стул в камере. Неужели вот эта женщина выбросила в океан собственного ребенка?
— Я — капитан Хейворд.
— Весьма рада нашему знакомству, капитан.
Столь старомодно-вежливое приветствие в подобных условиях заставило Лору содрогнуться.
— Я — друг лейтенанта д’Агосты, с которым вы знакомы, и еще мне приходилось работать с вашим… дядей, особым агентом Пендергастом.
Констанс педантично поправила:
— Он мне не дядя. Алоиз — мой официальный опекун. Мы не состоим в родстве.
— Понятно. У вас есть семья?
— Нет, — последовал резкий ответ. — Давно нет никого.