Вот теперь, у меня челюсть поравнялась с плинтусом. Скепсис, как рукой сняло. Я уставился на комок, устроившийся рядом. Сижу, и только, ртом воздух хватаю.
— Они, что?.. С чем?
— Жопу… ну, эту… клизму… а потом девки меня… больно и стыдно, а они меня: «Василиса»… и били, не сильно, мухобойками…
— Пиздец… — даже не понимая и половины сказанного, я был в шоке.
— Потом я потерял сознание… Сучкам меня, наверное, надоело трахать, когда я как труп там был, — и снова эта дрожь по телу. На этот раз, Ваську трясло так конкретно, что он и слова вымолвить не мог. Он заплакал.
Я погладил его по голове, убирая пряди со лба.
— Все хорошо, все хорошо. Ты дома, успокойся, теперь все закончилось, — на меня накатила безмерная нежность.
Вот собрал бы этот комочек, как голодного щеночка, привлек бы к себе. Уже собирался это сделать, потом поспешно отдернул руку. Вчера, я что-то похожее сделал с Серегой. Я изнасиловал его. До меня только сейчас дошло, каково ему. Меня, как перемкнуло. Противный комок подступил к горлу. Пиздец, я урод. Только о себе и думал. Хоть срывайся и несись к Сереге, на коленях умолять, прощения просить.
Вася все еще, что-то нечленораздельное бубнил под нос, дрожал, подхныкивал. А через время начал успокаиваться, потом и членораздельно говорить.
— А когда я очнулся, было впечатление, что меня качает что-то. Знаешь, уже не больно было совсем. И поцелуи, такие глубокие. Я и глаза открыть боялся, но на поцелуи отвечал. А когда глаза открыл, то с трудом осознал, что меня в жопу жарит здоровый такой мужик, и еще с десяток вокруг. Все в таких масках из кожи, страшно… Саш… мне страшно. Я глаза закрываю и вижу это.
— Успокойся. Тут только я. Хорошо? Все уже прошло. Они не вернутся, обещаю.
Он молча засопел у меня на колене. Дрожь начала отпускать.
— Не потому страшно, — вдруг отозвался его дрожащий голос. — Мне с ними… понимаешь… нет, наверное, ты не поймешь… Я тогда… они такие внимательные, так было хорошо… как ни с одной… я…
Он еще что-то сказать хотел, только я его уже окончательно не понимал, а только поглаживал и что-то шептал успокаивающее. Себе шептал, или Васе, или Сереге — не знаю. Надо было сейчас это говорить, что-то ласковое.
— … несколько раз такой накрывал… до потери сознания… не было такого раньше…
— Хватит, успокойся, поспи, — я начал было вставать.
— Нет! — Вася резко впился мне пальцами в ногу. — Нет! Не оставляй меня! Санька… Санечка… я люблю тебя. Я всегда любил тебя!
Я опешил. Девчонка бы сказала — понял бы. А тут — мой дружбан. Буйный трахоеб и любитель женщин… и такое! Бред!