Нефедова провожали возле штаба всей ротой. Ребята поочередно обнимали его, прижимали к себе и шутливо советовали не выпить в Ташкенте всю водку и не изнасиловать всех женщин, чтобы и на их долю хоть что-то осталось.
Николай улыбался краешком губ и молчал.
Внезапно тесное кольцо солдат разомкнулось, и Нефедов увидел Чижова.
— Как? — спросил взводный. — Не болит? Ударил-то я сильно.
— Нет, — ответил Николай. — Да я и не помню…
— Зато я помню, — угрюмо сказал Чижов. — Ты не обижайся. Сам все прекрасно понимаешь.
— Понимаю, — опустил голову солдат, для которого великой загадкой оставалось заботливое и душевное отношение к нему окружающих.
Взводный сделал шаг к Нефедову и протянул руку. Все увидели на ладони тоненькую серебристую зажигалку.
— Бери, — сказал дружелюбно Чижов. — Хорошая зажигалочка. Пьезовская. Искра идет, хоть электростанцию подключай.
Николай отрицательно мотнул головой.
— Дурило, — улыбнулся взводный, — к твоим сапогам только такая и подойдет.
Все засмеялись.
— А мне подарите, — спросил Горюнов, — если у меня такие же сапоги будут к дембелю?
Чижов хмыкнул:
— Я тебя лучше курить отучу.
Теперь вместе со всеми, как в былые времена, смеялся и Нефедов.
— Бери, кому говорят, — вновь повернулся к нему взводный. — С коробком спичек не очень-то удобно поначалу. А тут — щелк, и готово.
Солдат не шевелился. Тогда старший лейтенант опустил зажигалку ему в карман и пожал на прощание руку.
— От чистого сердца дарю. Вернешь — обижусь. Давай, Коля, не поминай лихом!
Бронетранспортер от ворот контрольно-пропускного пункта пошел по дороге вниз. Тонкая белесая пыль задымилась под колесами машины.
Нефедов оглянулся. Возле раскрытых ворот стояли ребята и махали руками. Даже худой, высокий и слегка сутуловатый Чижов поднял, как испанский революционер, сжатый кулак вверх.
Николай сорвал с головы кепи и замахал в ответ. А потом, когда жирные клубы пыли отгородили солдата от друзей, он закрыл новенькой кепкой лицо… Он смахивал со щек слезы и не стеснялся ребят в бронежилетах и касках, которые сидели возле заднего верхнего люка и чересчур сосредоточенно смотрели вперед.
Столб пыли становился гуще и выше. Ветра не было, и маленькие частички земли еще долго висели в воздухе…