— Господин комиссар, ордер Интерпола имеет абсолютно законную силу. И никому больше не надо подтверждать его полномочия. Короче, Готтлиб, — перешел мужчина на дружеский тон, — ты меня не первый год знаешь, дело серьезное. Если ты их упустишь, твоей карьере конец. — Седой кивнул в сторону пятна на стене. — Их приказы кончились. Принимай решение по закону.
— Ты меня, Янош, не учи жизни. Ты ведь еще в прошлом году партийные взносы собирал. Теперь пристроился к теплому месту и бумажками размахиваешь, а мне расхлебывать? Думаешь, все так мирно кончится? Сорок лет коммунизм строили, и в один день все демократами станут? Как же! Держи карман! Пойми, Янош, мы сидим на пороховой бочке. И чем тише сидим, тем больше шансов уцелеть. Будь моя воля, я бы не только разговаривать — я бы трамваям звенеть запретил. А ты хочешь, чтобы я в центре города устроил войну. Не буду. И не мечтай. Дам тебе двух полицейских, и иди арестовывай своих торговцев танками.
— Да ты что, Готтлиб! Нужна группа захвата. Нужно оцепление вокруг отеля! — возмутился Янош. — У меня нет времени в министерских кабинетах приказы выколачивать. Брать их надо сегодня вечером, в отеле «Москва».
— Слушай, Янош, у меня складывается впечатление, что ты и в самом деле к войне готовишься, — заподозрил неладное комиссар. — Это же обычные коммерсанты. В штаны наложат, когда ты им под нос свою бумагу сунешь.
— Такие танками не торгуют, — спокойно отреагировал Янош.
— Это точно, — согласился, наконец, Готтлиб. — Не торгуют. И что ты предлагаешь?
— Предлагаю поставить три машины у центрального входа в отель, а два экипажа на бульваре у заднего двора. Я со своими людьми зайду через черный ход по лестнице. Твои люди в фойе должны заблокировать лифт. Выезжаем в половине пятого вечера. Операцией руководишь ты. Мое дело — захват и арест.
— Можно и покомандовать, конечно. Но захват и арест проводи сам! — категорично добавил комиссар. — Чует мое сердце, добром это не кончится. Письменного приказа нет. И кому потом докладывать?
— Договорились, — перебил его Янош. — Напоминаю: выезд в половине пятого.
Яноша страхи комиссара волновали меньше всего. Уж он-то знал, кому докладывать.
* * *
Избавиться от Алекса Настя попыталась еще во время паспортного контроля, потому что, вопреки утверждению Бурта, ее внезапный попутчик оказался весьма словоохотливым и всю дорогу под видом ухаживаний пытался ее подтолкнуть к разговору о «Денирс», точнее — к организации системы безопасности, о чем Настя имела весьма смутное представление. Уловив, что Алекс наслышан о Вилли Боне, она его к нему и адресовала, объяснив, каким образом записаться к нему на прием.