Выйдя на бульвар, «очкарик» отыскал взглядом черный «Мерседес», достал из кармана ключи и открыл дверцу. Через пятнадцать минут он остановился у банка «Globus». Здесь Алекс первым делом, широко улыбнувшись сидящей за стойкой миловидной служащей, предъявил доверенность и попросил перевести деньги со счета Вадима Бурта на другой счет.
Выйдя из банка, он из первого же уличного автомата набрал монреальский номер.
— Шеф, случилось непредвиденное. Эти придурки устроили войну в гостинице, заставили меня подписать контракт и перевести деньги.
Переждав отборный русский мат Бурта, едва не парализовавший телефонную сеть двух континентов, Алекс добавил:
— Шеф, я еле ноги унес. Если ко лбу приставляют пистолет с глушаком, рука сама все подписывает… А что Интерпол? Там дуболомы почище наших. Весь этот Интерпол ребята накрыли тремя выстрелами, а потом и половину будапештской полиции. Что я мог сделать, шеф? Хорошо, буду искать… Сделаю все, что могу, шеф.
И повесил трубку на рычаг.
«Конечно, они мне теперь и на фиг не нужны, эти ребята, — подумал Алекс. — Но оставлять свидетелей себе дороже».
Он снова снял трубку и набрал другой номер.
* * *
Бурт сразу же сообразил, что, доверившись Алексу, попал в ловушку. Конечно, как и любой работающий за границей выходец из Конторы, тот был себе на уме. Но Бурт был уверен, что держит его на коротком поводке, потому что, во-первых, все связи шли через него. Во-вторых, субординация до недавнего времени еще кое-что значила: именно Бурт как старший по званию был назначен руководить «фирмой», а Алекс определен был лишь в помощники.
Но что-то, видимо, в отлаженном механизме Конторы сломалось, чему Бурт только радовался, до поры до времени не подозревая, что бумерангом болты и гайки этого механизма могут ударить по нему самому. И вот — ударили. Поэтому он метался вдоль бортика бассейна и ругался так, что не только прислуга, но и Вики поначалу боялась приблизиться.
И вдруг ей стало его жалко — этого большого сильного медведя, распухшего от пива. Оказывается, его тоже могли обидеть. Конечно, она никогда его не любила. Хотя в те дни, когда они познакомились, он был все-таки другой — внимательный и галантный.
Тем не менее Вики и сама не могла бы объяснить, почему она, Виктория Завадовская, краса и гордость своих родных и подруг, переехала жить к Бурту.
На первый взгляд все было понятно. Она, официальная королева красоты Израиля, уезжала в Северную Америку, полная надежд на новую, интересную и состоятельную жизнь.
Но оказалось, что красота — товар скоропортящийся. Не потому, что она вдруг подурнела, нет. Многие находили ее даже похорошевшей. Просто после нескольких фотосессий, когда ее фотографии появились во второсортных журналах, Вики вдруг стала никому не нужна.