Последний контраст, который я упомяну, состоит в том, что утилитаризм — это телеологическая теория, в то время как справедливость как честность таковой не является. Тогда по определению справедливость как честность — это деонтологическая теория, которая либо не специфицирует благо независимо от правильности, либо не интерпретирует правильность как максимизацию блага. (Следует заметить, что деонтологические теории определяются как нетелеологические, а не как взгляды, которые характеризуют правильность институтов и действий независимо от последствий. Все этические доктрины, достойные нашего внимания, учитывают последствия в суждениях о правильности. Тот, кто этого не делает, просто иррационален, или сумасшедший.) Справедливость как честность — это деонтологическая теория во втором смысле. Потому что если люди в исходном положении выберут принцип равной свободы и ограничат экономические и социальные неравенства во имя общих интересов, нет причин полагать, что справедливые институты будут максимизировать благо. (Здесь я вместе с утилитаристами определяю благо как удовлетворение рационального желания.) Конечно, отнюдь не невозможно, что при этом будет достигнуто наибольшее благо, но это будет лишь совпадением. Вопрос достижения наибольшего чистого баланса удовлетворения никогда не возникает в концепции справедливости как честности; этот принцип максимума здесь совсем не используется.
Есть и еще один момент в этой связи. В утилитаризме удовлетворение желания имеет некоторую ценность само по себе, и эта ценность должна быть принята во внимание при решении того, что правильно. В вычислении наибольшего баланса удовлетворения неважно, за немногими исключениями, на что направлены желания. Ведь мы должны устроить институты таким образом, чтобы получить наибольшую сумму удовлетворений. Мы не задаем вопроса об их источнике и качестве, но нас интересует, как их удовлетворение воздействует на общее благополучие. Социальное благосостояние зависит прямо и полностью от степени удовлетворения или от отсутствия такового у индивидов. Таким образом, если люди находят удовольствие в дискриминации друг друга, в ограничении свобод других людей как средстве увеличения самоуважения, тогда удовлетворение этих желаний должно оцениваться согласно их интенсивности при сравнении с другими желаниями. Если общество решает отказать в их удовлетворении, или подавить их, то это происходит потому, что они имеют тенденцию к социальной деструктивности, и большее благосостояние может быть достигнуто другими путями.