— Что вы думаете об этом произведении, мадам? — спросил председатель.
— «Одинокий» — хороший роман, который растрогал меня. Я гордилась своим сыном, когда видела его имя в витринах книжных лавок.
— Вас не шокировал тот факт,— спросил генеральный адвокат,— что семья главного героя, страдающего тем же недугом, что и ваш сын, описана в романе весьма нелестно?
— Ничуть. Я всегда относилась к этому произведению только как к роману.
— Поскольку господин генеральный адвокат еще раз напомнил об этом «Одиноком», позволю себе обратить внимание суда и господ присяжных на тот факт, что автор в своей книге ни разу не упоминает о матери героя,— сказал Виктор Дельо.
Мадам Вотье казалась смущенной. И пока Дельо садился, председатель спросил:
— Скажите, мадам, вы виделись с сыном после публикации его книги?
— Не сразу. Несмотря на свою материнскую гордость за сына, я была немного рассержена на него, потому что он ее мне даже не прислал. И все-таки я ему написала и поздравила его. Он мне не ответил. Очень удивленная, я решила еще раз поехать в Санак. Меня сопровождал один знакомый журналист, который хотел взять интервью у Жака и написать о нем для парижской газеты. На этот раз я вытерпела самое страшное для матери оскорбление: Жак не захотел меня видеть и в то же время согласился принять журналиста в своей комнате. Я была возмущена. Естественно, что в приемную явился не кто иной, как мсье Роделек, и сообщил мне об этом решении моего ребенка в выражениях, не оставлявших никаких сомнений. Едва выбирая слова, он дал мне понять, что нам с Жаком лучше больше никогда не встречаться, чтобы впредь избежать тяжких ненужных сцен. Он добавил, что мой сын теперь совершеннолетний, имя его известно и он может летать на своих крыльях. Ему, Ивону Роделеку, удалось найти для Жака дивную подругу в лице Соланж Дюваль, которая будет для Жака гораздо более надежной опорой, чем семья. Под конец он сказал, что его роль как воспитателя закончена, что он совсем расстанется с Жаком, как только тот женится. Так я впервые услышала об этом предполагавшемся браке с дочерью моей бывшей служанки.
— Однако вы знали, что мсье Роделек устроил в Санаке Соланж Дюваль с матерью, когда превратности судьбы не позволили вам сохранить их у себя на службе? — спросил председатель.
— Да, и это решение директора института мне не понравилось.
— Чго вы ответили мсье Роделеку по поводу брака?
— Я ответила ему, что этот брак совершится без моего согласия. К сожалению, мое мнение мало значило: Жак был совершеннолетним. Я вернулась в Париж и только спустя полгода получила письмо от мсье Роделека, из которого узнала, что брачная церемония состоится на следующей неделе. Сын даже не дал себе труда сообщить мне о своем решении. Я, впрочем, убеждена, чго он непременно сделал бы это, но ему помешали.