Я посоветовал сестре Марии постараться, чтобы тонкая и чувствительная девушка не заподозрила о наших дальних планах в отношении ее будущего и особенно чтобы она не догадалась, что из ее писем мы знаем о ее чувствах, очень чистых, к Жаку. Мы с сестрой Марией решили, что Провидение само распорядится, когда придет время. Соланж с Жаком были еще очень молоды, нужно было ждать их совершеннолетия. Сначала его достигнет Соланж, а когда Жаку будет двадцать один год, ей исполнится двадцать четыре. Но это и неплохо— лучше, если спутница жизни будет постарше, хотя бы для того, чтобы руководить в семье.
Таким образом, читая и перечитывая письма, переведенные мной по Брайлю, Жак узнал сердце девушки, которая когда-то научила его просить любимые кушанья и подарила Фланелль. «Когда она приедет?» — спрашивал он без конца. Поэтому, узнав от мадам Вотье, что она не может больше держать служанку, я написал мадам Дюваль и предложил работу в институте — она будет кастеляншей, а двадцатилетняя хорошо образованная Соланж заменит Жана Дони. Мадам Дюваль с радостью согласилась. Через месяц рядом с моим учеником была та, которую он так долго ждал и которая, как он считал, не должна больше его покинуть. Ошибался ли я, поступая так? Не думаю.
— То есть вы полагаете,— спросил председатель Легри,— что Соланж Дюваль была идеальной подругой для юноши с его тройным недугом?
— Она была единственно возможной подругой. Но зачем об этом говорить в прошедшем времени? Соланж Вотье до сих пор остается идеальной спутницей жизни для своего мужа.
— Только он сам мог бы сказать нам об этом,— заметил генеральный адвокат Бертье.— К сожалению, поведение подсудимого по отношению к жене после преступления свидетельствует скорее о том, что он не вполне ей доверяет.
— Защита не признает за прокуратурой права на это замечание, которое не основано ни на каких точных фактах! — воскликнул Виктор Дельо.— Пока не будет доказано обратное, мы утверждаем, что чета Вотье продолжает жить в добром согласии.
— Тогда каким образом защита может объяснить тот факт, — язвительно спросил генеральный адвокат Бертье,— что обвиняемый с момента заключения упорно отказывался встретиться с женой?
— Обвиняемый не хотел встречаться ни с кем —ни с женой, ни с матерью. Это скорее доказательство мужественного достоинства,— ответил Виктор Дельо.
— Боюсь, господа, мы отклонились,— заметил председатель.— Можете нам сказать, господин Роделек, когда и при каких обстоятельствах решился вопрос о браке?