Мама сразу пресекла попытки участливых родителей, указала на дистанцию — не приближайтесь со своими соболезнованиями, хотите помочь — не говорите со мной о разводе. Бабушки испытали разочарование — им хотелось обмусоливания (конечно, интеллигентно возвышенного) страстей и пороков зятя и сына. Дедушки облегченно вздохнули, потому что им совершенно не хотелось полоскать кости сыну и зятю. И все сошлись во мнении, высказываемом в качестве предположения: возможно, все проблемы Дашиных родителей заключаются в излишней бесстрастности и холодности ее мамы.
Дарье аккуратненько и деликатненько донесли эту мысль. Она же безо всякой деликатности прямо заявила маме:
— Бабы и деды говорят, что ты — человек в футляре, никого за упаковку не пускаешь.
— Далее?
— И поэтому папа тебя бросил.
— Насчет футляра — согласна. Но ты, Дашка, внутри него сидишь. В детстве была полностью — телом, мыслями, страхами, болезнями. Потом стала выбираться. Это называется самостоятельность — естественная, вырастаемая и правильная.
— Что-то осталось, — пробормотала Даша.
— Осталась навсегда и навечно, только для тебя, возможность нырнуть в мой футляр по первому желанию и требованию. Но внутри футляра маленькие футлярчики, мы уже с тобой говорили. Твои проблемы — мои проблемы. Но мои проблемы — не твои проблемы.
— А папа?
— Он был единственным, кого я впустила.
— И что?
— Откуда у тебя манера говорить и спрашивать междометиями и союзами — «и что?», «а то?», «ну, и?».
— От Наташки Суворовой. Она вообще на звуки переходит. Представляешь, клеится к ней какой-нибудь ботаник, а Наташка скривится, пальчиком в сторону потыкает и «с-с-с-с-с» произносит. С таким пренебрежением, что всем, включая ботаника, становится понятно, какое он чмо и должен мелко трусить за горизонт. У меня так не получается. Мне тысячу слов выдать хочется. Мама! Ты не договорила. Впустила папу в свой футляр, он там пожил и…?
— Это же не рай. Возможно — наоборот. Его нельзя осуждать за то, что, увидев мою подноготную, не приклеился навечно.
— Мама! — заорала Дарья на всю мощь легких.
Мама осуждающе покачала головой, воткнула указательные пальцы в уши и потрясла, избавляясь от треска в барабанных перепонках.
— Мама! — перешла на громкий шепот Дарья. — Ты себе цены не знаешь! Таких, как ты, — одна на миллион. Нет, таких изумительных вообще не рождалось! Красивая, умная, благородная — упасть и не встать. Ты, вот я сейчас поняла, ты — реинкарнация святой богини! Точно! Все земные мужики не годятся тебе в подметки, включая моего дорогого любимого папочку.