— А что я сделала в прошлый? — все-таки рискнула поинтересоваться я.
— Что? — Владимир Сергеевич растерянно посмотрел на Наину Алексеевну.
— В прошлый раз она пришла на работу в джинсах, — процедила та сквозь сжатые губы, зубы, бронхи и пищевод, и от этого голос ее стал похож на голос давно осипшей чревовещательницы.
— Значит, в этот раз я сделала то же, что и в прошлый, — сказала я виновато и с интересом оглядела свой вполне независимый наряд. Джинсы, рубашка, свитер, ботинки, очки, сумка — на преподавателя и вправду походила не очень. Так себе, сама себе, а по себе и ничего.
— Ну и что будем с ней делать? — снова строго спросил заведующий.
Я хотела крикнуть, чтобы Кирилла все-таки не вызывали, что я всенепременно исправлюсь и что никогда больше так не буду, и по-другому не буду, а как буду, не знаю, потому что не знаю, как надо, но Наина Алексеевна вдруг оживилась, чуть подпрыгнула на стуле, блеснула глазами и сказала:
— Да она еще ничего, на историографии эти новые пигалицы вообще без юбок ходят.
— Значит, мы с вами помирились? — спросила я.
— Это ничего не значит, милочка. Я буду продолжать за вами следить. Я права, Владимир Сергеевич?
— Ну-у-у, — протянул он и вернулся к обычной вялости, с грохотом захлопнув дверь в свою бессмертную душу.
А я обрадовалась. И совсем не тому, что меня не будут прорабатывать на кафедре, а тому, что кто-то решился за мной следить. Я всегда с благодарностью и любовью относилась к тем людям, которые брались за мной следить. Хотя мое физическое тело еще никогда в жизни не терялось, осколки памяти, прожитых лет и иногда даже совести незаметно пропадали довольно часто. Наина Алексеевна же, кажется, предполагала стать на стражу всех качеств, определяющих меня как личность. Теперь я могла быть за себя спокойна, потому что из бережных рук последнего пионера Кирилла, который следил за мной дома, я буду попадать под строгий надзор последней вэпэшавки, которая не даст упасть ни моему интеллектуальному уровню, ни моральному облику, ни волоску с моей головы. Ура… Или аминь. И кстати, как выяснилось, меня пора было переодеть во что-то «поприличнее». Владимир Сергеевич — свидетель, это была не моя идея.
С решительным настроением нанести удар кирилловскому кошельку, я распахнула дверь подсобки, где меня только что проработали и сразу утешили, и натолкнулась на Санеку, который, во-первых, прогулял мое занятие, во-вторых, подслушал кафедральный скандал, в-третьих, с невозмутимым видом читал «Листок взаимопосещений» на доске объявлений.
— Вам из-за нас попало? — нежно осведомился он.