— Скажи, почему ты хотел меня обворовать? Тебя волнуют мои деньги? — спросила Селин по дороге домой.
Леже сидел за рулем только что купленного нового «феррари», обладание которым теперь не доставляло ему никакой радости — скорее, вызывало отвращение.
— Мне срочно нужны деньги. До зарезу. Иначе я пропущу Гран-при Бельгии. После этого меня вышибут из команды. А!.. Все дерьмо!
— Сколько тебе нужно?
— Забудь об этом. Я тебя ни о чем не просил.
— Сколько?
— Я не хочу брать у тебя деньги.
— Ты только что попытался их у меня украсть.
— Нет! — резко выкрикнул он. — Нет. Я бы их вернул. Клянусь Богом, я стану чемпионом в Спа. Я это чувствую, я знаю! Мне нужно только, чтобы меня допустили. Я надеялся, что ты ничего не заметишь за оставшееся время, а потом я бы их незаметно тебе вернул.
— Пьер Луи! Господи, какой же ты еще ребенок!
— Не надо! — Он уклонился от ее ласкающей руки в тяжелых золотых перстнях.
Селин любила все крупное, яркое, массивное.
— Скажи, глупенький, сколько тебе нужно? Я одолжу.
— Нет. Не могу. Не надо.
— После моей смерти все и так достанется тебе, — спокойно, как ни в чем небывало продолжила Селин.
Он не повернул головы. Не издал удивленного восклицания. Словно не расслышал.
— Я одинока, — продолжила она, садясь к нему вполоборота и не спуская с него пристального взгляда. — Мои дети устроены и не нуждаются в моих сбережениях. Ты мне дорог. Мы вместе приятно проводим время. Ты нежен со мной. Мы можем пожениться. Если хочешь, мы можем уехать из Франции и жить в другом месте. У меня есть свой дом в Марракеше. Я могу помочь тебе открыть свое дело, ведь спорт — это занятие временное, сегодня ты на коне, завтра о тебе все забыли. Ты должен подумать, чем собираешься заниматься дальше…
Она говорила, говорила и говорила…
«Давай, сейчас или никогда! Ты же не трус. Ты можешь. Никто ничего не узнает. Это идеальный несчастный случай, не тяни, второго такого не будет, давай!» Этот голос в его голове становился все громче и громче. Он уже перебивал голос Селин. «Она же сказала: все достанется тебе. Чего ты тянешь? Она ничего не почувствует».
За все годы, прошедшие со дня катастрофы, Селин ни разу ему не снилась. Она умерла в больнице Канна в страшных муках. У нее был болевой шок. Говорят, она с нечеловеческой силой вырывалась из рук врачей, пытавшихся наложить гипс, и срывала повязки. Леже мог вытерпеть боль, но боялся потерять над собой контроль и в бреду сболтнуть что-то лишнее. Он всегда разговаривал во сне. «Теперь я знаю все твои тайны», — целуя его, говорила Селин. И еще его подвел страх. В последнюю секунду руки дрогнули, он запаниковал, сделал попытку увернуться от удара, повернул руль. Машину развернуло, бросило на каток бетоноукладчика и протаранило насквозь. Новый «феррари» разорвало надвое, и обломки разметало по шоссе.