Селин действительно завещала ему все свое состояние. Она была небогата.
Леже вздрогнул от шума отодвигаемой решетки и окончательно проснулся. В камеру привели еще одного арестованного. Огромный бритоголовый бугай с видом знатока огляделся по сторонам. Бровь у вновь прибывшего была залеплена свежим пластырем, на скуле и подбородке краснели пятна от ударов. Вид у парня был такой, словно его привели в камеру прямо с ринга. Чернобородый охранник снял с него наручники и вышел, заперев решетку на замок.
Леже сел на кровати, не зная, как себя вести с сокамерником. Стоит ли поздороваться? А что сказать? «Бонжур»? «Салют»? Пока он размышлял, бугай вразвалочку прошелся вперед-назад по камере. Разок подтянулся на решетке окна, высунув нос наружу. Леже невольно восхитился, с какой легкостью сокамерник проделал этот номер. Вернувшись, бугай осмотрел двухъярусную кровать, хлопнул по верхней постели рукой и вдруг, ни слова не говоря, сгреб субтильного Леже в охапку и, как мешок, забросил на верхнюю полку.
— Как это называется, э-э! — только и успел пролепетать опешивший француз.
Но самым неприятным было не это. В ответ на протестный вопль: «Comment l'appelle-t-on?» — сокамерник заржал по-русски:
— Камон ляпельтон, говоришь? А ляпельтон по-нашему, по-бразильски, не хочешь?
Он сгреб подушку и наклонился над Леже. Француз прижался к стене, думая, что бугай сейчас примется его душить. Однако он ошибся. Сокамерник всего лишь пару раз коротко врезал ему через подушку огромным кулачищем по ребрам, так что Леже услышал внутри себя глухой звук. Он пискнул и затих, закрывшись руками.
— Ну как тебе ляпельтон? Понравился? Добавки просишь?
Леже молчал, боясь, что его неверный жест может быть истолкован как просьба о добавке. Русскоязычного бугая убедило красноречивое молчание жертвы.
— Вот так-то! — поучительно сказал он.
Бросил подушку обратно на нижнюю койку и отошел к стене, напевая себе под нос: «Ален Делон, Ален Делон не пьет одеколон…» И это чудовище в человеческом облике еще может петь сентиментальные песни? — с ужасом подумал Леже.
— Чего буркалы вылупил?
Сокамерник сделал ему «козу», но бить не стал. Затравленный Леже боялся даже покоситься в его сторону. Бугай же, наоборот, проявлял к нему повышенное любопытство. Время от времени он хмурился, словно пытаясь вспомнить:
— Где-то я этот интерфейс уже видел, — и с сомнением покачал головой. — Не, неон.
Оправившись от первого шока, Леже обрел способность соображать. Вот оно, началось. Настоящий русский бандит, таких называют «otmorozok», сидит в одной с ним камере. Про таких он слышал. А у этого еще на руке татуировка Иностранного легиона. Бывший наемник, теперь работает на того, кто больше заплатит. На его счету наверняка не одно убийство. С таким лучше сойти за своего. Эх, жаль, что он сразу не заговорил с ним по-русски, но кто бы мог подумать? А как теперь «денационализироваться»? Заговорить первым? Или ждать, пока это чудовище снова что-то скажет?