По пути домой они молчали. Стас старался угадать, о чем шеф думает. Наверняка переживает собственный грустный опыт первой любви (у каждого есть такой опыт), и ему, как и главному герою фильма, кажется сейчас, что в своей жизни он не нашел самое главное. Нечто вечное, чистое, прекрасное и невинное, как поцелуи Греты Гарбо и Ингрид Бергман…
Когда Завальнюка не стало, Стасик не раз, думая о причине его трагической смерти, приходил к выводу, что тот вечер в кино в каком-то смысле определил ход дальнейших событий. И таким образом он сам стал невольным виновником и участником смерти своего хозяина Егора Ильича.
В галерее Марата Гельмана выставлялись работы питерской «Мастерской речников». Случай эксклюзивный. Обычно эти ребята выставляются в Роттердаме или в школе Баухауз, а их шедевры разбросаны по многочисленным клубам обеих столиц. Тимофея Арамова Стас знал лично, работы Тимы всегда ему нравились. Среди них по каталогу проходила «Любовь», которую Стас видел раньше на передвижной выставке в клубе «Титаник» и знал, что это — вещь. За качество остальных Тимофей ручался, и Стас уговорил Завальнюка поехать посмотреть, хотя предполагал, что шизофреническое творчество ребят в стиле low-tek дорогому шефу пока не по зубам.
Выбираясь из Питера в Москву на перформанс к Гельману, Тима Арамов и не предполагал, что этот вечер станет в его жизни роковым.
«Ну вот, — сокрушался Стас год спустя, — еще одному человеку я сломал жизнь. Наследственность у меня тяжелая, что ли?»
Жена, Любовь наверняка не желала ехать, но Тимофей привел железный довод:
— Ты должна быть рядом, иначе я пропью все деньги.
«Речники» проповедовали «берлинский стиль» — слегка ржавое железо и простые материалы. Для московской модной публики они припасли пиротехническое кибер-шоу с участием кинетических скульптур — жутковатую оргию двигающихся монстров, слепленных из остатков самолетов, подводных лодок, пылесосов и старинных мотоциклов. Все эти выходцы с того света лязгали, жужжали, двигались и в некоторых случаях сражались между собой и со своими создателями. В шоу были задействованы огнеметы, кроме того, для пущего эффекта все художники научились изрыгать огонь, как средневековые жонглеры.
Завальнюк с секретарем приехали к финалу огненной феерии, потому что Стас мечтал затянуть шефа на аукцион, а сразу угробить такую массу времени — сначала шоу, потом еще и аукцион — Егор Ильич не мог. Стас долго колебался, на чем остановиться, но выбрал все же аукцион, и правильно сделал, потому что киберпанк-шоу Егора Ильича абсолютно не взволновало. Он брезгливо обошел стороной плотную толпу фанатов и двинул в сторону более понятных работ, выставленных в сторонке на планшетах. Для Егора Ильича слово «художник» упорно ассоциировалось с холстом в раме.