— Володя, что это было?! — кричала жена.
Машина, которая подрезала их, скрылась, Владимир Петрович успел запомнить только красные габаритные огни, выскочившие на обгоне перед самым носом его «сааба».
Никиту стало рвать только что съеденными бутербродами. Жена, перепугавшись, что у ребенка сотрясение мозга, рыдала и набрасывалась на мужа:
— Ну что ты стоишь? Что ты стоишь, сложив руки?
А на Владимира Петровича нашло какое-то сонное оцепенение. Только в мозгу сверлила одна мысль: «Несчастный случай… Несчастный случай…» И сердце леденело от одного навязчивого воспоминания, которое вдруг некстати пришло в голову…
Домой они прибыли только в третьем часу ночи. Пока дождались милицию, пока составили протокол, пока приехал буксировщик, а потом еще Владимиру Петровичу пришлось ехать с детьми в институт Склифосовского, чтобы проверить, все ли с ними в порядке… И только в третьем часу ночи они переступили порог собственной квартиры — измученные, побитые и притихшие. Детей уложили спать, жена приняла успокаивающее и тоже легла, а Владимир Петрович сел за свой рабочий стол и начал думать.
Леденившее сердце воспоминание пришло ему в голову не иначе как по ассоциации: он вспомнил, как полгода назад, нет, чуть больше, через пару недель после гибели Завальнюка, он встретил Любовь Кричевскую в ресторане «Старый Токио» на Петровке. Вдова была не одна, а с бывшим водителем мужа, и они беседовали хоть и шепотом, но на повышенных тонах, и, что особенно поразило Владимира Петровича, беседовали по-французски.
Владимир Петрович пригласил в «Старый Токио» на обед делового партнера из Финляндии, они уже сидели за столиком и обсуждали проблемы, когда Кричевская с водителем вошли в ресторан и сразу же попросили официанта провести их в одну из VIP-кабинок. Владимира Петровича вдова, кажется, не заметила, а он обратил на нее внимание, потому что видел ее впервые после трагедии и испытывал здоровое человеческое любопытство: как выглядит женщина, пару недель назад потерявшая мужа. Вдова выглядела нормально, если не считать, что ее лицо скрывали дымчатые очки, а роскошные волосы были собраны на затылке в бесформенную гулю. Она проскользнула через зал, втянув голову в плечи, словно опасалась быть узнанной. Водитель же, показалось Владимиру Петровичу, нарочно замешкался, обозревая интерьер ресторана, и Кричевская зашипела на него по-французски:
— Bouge! (Шевелись!)
Эта встреча показалась Владимиру Петровичу очень странной, но через некоторое время он о ней забыл, как забываются все события, прямо к тебе не относящиеся. Но сегодня он все вспомнил. И стоило взглянуть на эту встречу в «Старом Токио» немножко под другим углом зрения, как все события выстраивались в логическую цепочку: стремление Кричевской завладеть контрольным пакетом акций, ее угрозы, шантаж, оскорбительные требования, отрезанный галстук…