Было очень странно смотреть на улицу, через которую проходила граница, разделявшая два мира. От стены не осталось и следа. Рельсы, закрытые раньше стеной, были освобождены, и по ним снова стали ходить трамваи. Как будто здесь никогда не было гетто. Как будто здесь никогда не жили другие люди.
Слезы так же заразительны, как и смех
Примерно через две недели после того, как Стася и ее мать уехали, была снежная буря. Вернее, настоящий буран. Сначала весь день шел снег. Я поднялся наверх и начал сбрасывать его вниз. Потом задули сильные ветры. Я думал, что совсем замерзну в своем шкафу. Я взял подушки и пуховое одеяло и заложил ими тонкие дверцы. Ни на минуту не гасил примус. Теперь у меня был новый патент. Я накалял на примусе кирпичи. Каждый раз, когда кирпич был горячим, я откладывал его в сторону и нагревал следующий. Как будто у меня была печь. Не было никакого сомнения: керосина не хватит до конца зимы. Но пока я не хотел закоченеть от холода.
Ту ночь и весь следующий день я не выходил во двор, хотя очень волновался за верхний пол. Просто было слишком холодно. Снег продолжал идти и на третью ночь. Утром я вдруг услышал сильный грохот, и все вокруг задрожало. И снова такой же звук, сопровождаемый звуком осыпавшихся кирпичей. Понемногу все затихло. Шкаф, в котором я сидел, остался на месте. Я подготовился к тому, что меня ждут неприятности. Попробовал открыть дверцы.
Одна из них была завалена снаружи. Мне удалось открыть ту, которая была ближе к веревочной лестнице. Сердце мое замерло. От моего пола осталась довольно большая часть. Впрочем, сейчас она была завалена обломками кирпичей и сломанных балок. Верхний пол частично обвалился. Он разбил часть моего пола. Веревочная лестница была завалена мусором и снегом. Я посмотрел вниз, чтобы увидеть, что еще упало. Взял подушку и привязал ее к голове. Так было безопасней и к тому же теплее. Без долгих раздумий я начал сбрасывать вниз все, что можно. Лишь время от времени поглядывал на ворота, хотя не верил, что в такую погоду может кто-нибудь прийти. И тут случилось второе несчастье. Мама всегда говорила, что они идут одно за другим. Дверца шкафа оставалась открытой, и порывы ветра подхватили и унесли мою одежду. Ветер опрокинул примус, перина загорелась. Я не растерялся. Схватил одеяло и начал тушить. Папа меня учил, что керосин нельзя заливать водой. Снег ведь тоже превращается в воду, когда тает. Может, это и не одно и то же. Во всяком случае, я решил не проводить опытов.
Вытащив из-под обломков веревочную лестницу и немного очистив пол, я забрался в шкаф и закрылся изнутри. «Придется остерегаться, — думал я, — и не подходить к самому краю пола».