— Что происходит? Зачем этот налет на тюрьму? Кто эти ребята!
— Все потом, братишка, сейчас надо уйти от копов.
— Хм… а ракетницы у вас случайно нет?
— Что? Зачем? — искренне удивился Уайт.
Я подсел к задней двери, и увидел в небе над машиной вертолет.
— Ника, мы сможем оторваться?
— Это тебе не Ламба Ревентон, нет конечно! — возмутилась она.
— … и стоило ли из за меня так стараться?.. — спросил Сэм, разглядывая заблокированный мост…
(за две недели до начала игры)
— Может ты хоть что-то объяснишь?!..
Она сидела на кровати, держа в руках трубку радиотелефона, и обиженно смотрела на меня. В глубине ее глаз скрывалась сейчас и боль, и растерянность, и злость… Она ждала…
— Я хотел сказать это, но не говорил… из жалости. Прости, я не хотел делать тебе больно, просто…
— И сколько ты собирался ждать!!! — заорала она, кинула в меня трубкой. Я даже увернуться не успел.
Вскочила, скомкав одеяло, стала у окна.
— В детстве у меня был щенок… Мне его подарили на день рождения… — она повернулась ко мне, на глазах блестели слезы, — …папа был недоволен поначалу, а потом начал хвалить его, кормил даже…
Она всхлипнула, смахнула с глаз слезы, размазав оставшуюся еще со вчерашнего вечера тушь, потом продолжила:
— Так было пару месяцев. А потом я вернулась со школы домой и не нашла его. Вечером пришел папа. Он сказал „прости“ и объяснил, что отдал щенка знакомым — у отца, оказывается, аллергия на собак… я металась по комнате, плакала, спрашивала как он мог… Я поинтересовалась тогда у отца: "Папа, ты ведь любил его! Ты же играл с ним иногда, кормил, хвалил, говорил какой он милый!». И знаешь, что отец мне ответил? Он сказал, что просто притворялся все это время, не хотел делать мне больно… Прямо как ты сейчас! Но вы оба даже не подумали, НАСКОЛЬКО больно мне будет потом, когда к расставанию прибавится обида на обман, которая еще сильнее от того, что обманул любимый человек! И вы оба хотели отделаться словами «прости…»
— Просто я не знал, как сказать… Выжидал чего-то… наверное, я слабак…
Вот, высказал все как на духу… и опять неправду. Я ведь не говорил из-за того, что любил. Любил и ее по-прежнему. Побежал за двумя зайцами, думал, один сам исчезнет, будто и не было его… Только сейчас не хочу говорить ей, что люблю, ОЧЕНЬ не хочу. Даже сам себя не понимаю, будто это и не я здесь, сейчас. Как будто передо мной незнакомая девочка, к которой я ничего не испытываю.
— Да провалитесь вы все! — она бросилась вон из спальни, не прекращая кричать, — урод, ты же считал меня игрушкой, знал что выкинешь, а сам все обеща…