И с этими словами он взял Цезаря за руку и потащил к двери. Цезарь прощально махнул рукой Кальпурнии и ушел.
Как только он вышел на улицу, к нему попытался приблизиться раб, собиравшийся что-то ему сообщить. Но Цезарь, как всегда, был окружен толпой клиентов, разного рода просителей, так что раба оттеснили. Тогда он побежал к Кальпурнии.
— Прошу, оставь меня у себя до возвращения Цезаря! — взмолился раб. — Я должен сообщить ему очень важные сведения.
Но и это еще не все. Один из преторов, по имени Артемидор, из Книда, преподававший в Риме греческий язык, часто виделся с главными заговорщиками и узнал о готовившемся покушении. Опасаясь, что ему не удастся приблизиться к Цезарю и предупредить его, он изложил на свитке все подробности, связанные с заговором, и постарался передать ему этот документ. Но видя, что все бумаги, которые ему вручают, Цезарь передает окружающим его охранникам, он поднял свиток над головой и воскликнул:
— Цезарь! Цезарь!
А когда Цезарь сделал ему знак приблизиться, сказал:
— Цезарь, прочитай это сам и быстро, только никому не показывай. Здесь сказано об очень важном для тебя деле.
Цезарь взял свиток, кивком головы показал, что все понял, и даже сделал попытку взглянуть на текст, но ему помешали многочисленные просители, обступившие его со всех сторон. И он вошел в Сенат, держа в руке свиток, который так и не успел прочитать.
Остановив лектику, Цезарь вышел и тут же встретил Попилия Лену, того самого, который полчаса назад пожелал успеха Кассию и Бруту. Как было принято, когда важная персона собиралась что-то сообщить Цезарю, все отошли, а Цезарь и Лена остались в центре небольшого круга людей, обступивших их на достаточном расстоянии, чтобы никто не мог слышать, о чем говорят сенатор и диктатор.
И тут, увидев, что Лена очень возбужденно говорит что-то Цезарю, а тот слушает его внимательно и с большим интересом, заговорщики начали опасаться — так как Лена знал о заговоре, — что он их сейчас выдаст. Переглянувшись и подбадривая друг друга взглядами, они решили не ждать, когда их схватят, сочли, что надо опередить события, пока их не унизили, — лучше уж самим покончить счеты с жизнью. Кассий и еще несколько человек дотронулись до своих кинжалов, спрятанных под одеждой, но тут Брут, добравшийся до первого ряда людей, обступивших Цезаря, по жестам и обрывкам фраз Лены догадался, что речь идет о просьбе, а не об обвинении. Несмотря на это, он ничего не сказал своим сообщникам, зная, что вокруг много сенаторов, которые не состоят в заговоре; вместо этого он просто улыбнулся Кассию, чтобы успокоить его. Почти одновременно Лена поцеловал руку Цезарю и расстался с ним. Все поняли, что речь шла о какой-то личной просьбе.