Гумилева по большому счету не удивило произошедшее: он часто вспоминал теперь озлобленные лица солдат из Ля Куртин и их нехитрую философию - "Мы отомстим, а потом - хоть потоп". Видно, напрасно пугал он их поражением и унижением России, зря говорил о том, что если не довоевать эту войну, то через десяток-другой лет она воскреснет в другом образе, еще более страшном и бесчеловечном. "Сейчас германцы почти что дошли до Петрограда, лет через двадцать они дойдут до Москвы", - сказал тогда он. Все было напрасно: веками копившаяся народная злоба вырвалась из медленной смерти окопов и нищеты фабричных окраин, и, словно красный вихрь, ударила по Зимнему дворцу и Временному правительству, которому они отсюда, из Франции, тщетно пытались помочь.
Евгений Иванович, по-адвокатски, несколько театрально, воздевая руки к потолку, рассказывал о разграблении Зимнего дворца, о том, как сдались "революционным" матросам и солдатам его последние защитники - юнкера и "ударницы" из Женского батальона:
- Из Питера сообщают... Схваченных юнкеров и офицеров распоясавшаяся пьяная солдатня и накокаиненные матросы связывали телефонным кабелем и толкали под колеса фургонеток, женщин - насиловали или расстреливали... Кладовые Зимнего разгромили, похмелялись столетними винами из императорских погребов, расхитили серебро, перебили фарфор, дворцовую церковь превратили в отхожее место... Да что там серебро - люди! Пулеметы строчили всю ночь: большевики расстреливали тех, кто выжил.
- Мы не успели, - с тяжелым вздохом сказал Гумилев. - Если бы осталась хоть одна дивизия, верная присяге. Хоть полк! И офицеры, которым хватило бы мужества повести их до конца... Еще можно было бы что-то спасти. Или хотя бы отсрочить...
- И вы представьте, Николай Степанович, - продолжал Рапп, ехидно прищурившись, - А по Зимнему дворцу барышня палила! Поэтесса, вы, должно быть, ее знаете! Прибыла на крейсер "Аврору" с поручением от большевиков: Федора Ильина, партийный псевдоним - Раскольников, и Семена Рошаля. Этих двух молодцов к тому времени только что из "Крестов" выпустили, но в камере они, изволите ли видеть, простудились, и поэтому отправили на крейсер барышню - с приказом для матросского комитета идти по Неве к Зимнему. Матросня устроила ей овацию, словно какой-нибудь мадмуазель Теруань де Мерикур во времена Французской революции, и вправду пальнула по резиденции Временного правительства из главного калибра. Говорят, ударной волной повыбивало оконные стекла, да еще, рассказывают, по Александрийскому столпу трещина пошла. Но столп, ничего, стоит.