– Это как?
Я поежился и вспомнил, как тоже видел иногда во сне кошачью лапку, но она неизменно была засунута в мой карман или сумку, никогда не напоминая о себе. Просто став неотъемлемой частью ощущения себя, а ужас я испытывал только после пробуждения, когда обрывки снов еще слишком явственно кружились в голове и мешали целиком раствориться в настоящем.
– Однажды мы сидели с друзьями в кафе и ели мягкое мороженое из металлических стаканчиков. В какой-то момент мне показалось, что у меня по ложке, только что оказавшейся во рту, ползет улитка. Я повернулась и сплюнула, но там было только мороженое. А потом, уже при выходе из кафе, подруга сломала руку. С тех пор мне иногда казалось, что я в разных местах вижу или просто ощущаю ахатина, что почти всегда являлось предвестником чего-нибудь плохого. И я не избавилась от этой иллюзии до самой смерти.
Я невесело улыбнулся:
– Ты, случаем, сейчас ничего такого не видишь?
– Нет. Но это, наверное, ничего не значит. Ты не забыл, что я мертва?
– И, на самом деле, продолжаешь лежать у нас дома?
– Нет, там никого больше нет, – твердо произнесла Ди, и ее губы вытянулись в узкую линию. – Так же, как и жены этого ценителя искусства.
– А где она тогда? – неуверенно спросил я, почему-то побаиваясь ответа.
– Умерла вместе с сыном. Они оба разбились на машине по пути из морга, – прохладно ответила любимая. – Ты же был с ним знаком? Детинушка, не так ли?
– Да, все верно. Мне жаль это слышать, – тяжело вздохнул я.
– Но из этого следует…
– Ничего, что бы ты мог признать логичным и рациональным, – с легким раздражением прервала меня Ди. – И вообще – мы что, так и будем торчать в этих гаражах? Ты собираешься меня в конце концов похоронить по-человечески или нет?
– Я не могу ехать на машине, ты же знаешь.
– Зато я отлично могу. Так что пора в Островцы.
– Зачем мы едем на кладбище? – помолчав, спросил я и громко сглотнул. – И откуда взялся этот котенок?
– Я не знаю. Это твоя жизнь, – просто сказала Ди, но мне показалось, что в этом содержались все объяснения. Хотя было еще кое-что, и, вздохнув, я поинтересовался:
– Куда ты дела мох и раму?
– О, они уже лежат на могиле и ждут. А теперь мы можем двигаться в путь?
– Да, только я пересяду назад, – поколебавшись, ответил я. – Не хочу ехать над котенком.
– Что, боишься?
– Да, наверное. Но сейчас, когда он рядом и не надо напряженно ждать появления лапки, почему-то гораздо меньше.
Я пересел за водительское сиденье, а Ди переместилась за руль. Машина качнулась и плавно выехала через ворота. Мне казалось, что вот сейчас у нас непременно возникнет оживленная беседа, но практически весь путь мы молчали. Мне не хотелось следить за дорогой, даже допуская вероятность того, что Ди везет меня вовсе не в Островцы, а в какое-то другое место, как мертвый охранник. Время растянулось и превратилось во что-то приятное и, наверное, впервые в жизни не имеющее значения. Даже неожиданное осознание того, что покойница везет меня на кладбище, показалось мне достаточно банальным и недостойным особого внимания. Пусть все идет своим чередом и закончится обязательно хорошо, даже если я пока не вижу к этому никаких путей. Но это вовсе не значит, что их нет, правда?