И, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу, по всей видимости, Каллас владело стадное чувство: не примкнув ни к коллаборационистам, ни к героям Сопротивления, она выбрала роль пассивного зрителя, в ожидании того момента, когда враги «уберутся восвояси». Такую позицию заняли почти все народы Европы, в их числе оказалась и Мария Каллас. Дамы Калогеропулос с распростертыми объятиями встретили войска союзников, прибывших освободить их родину. Впрочем, как все другие европейцы…
Приспосабливаясь к послевоенным условиям жизни, Мария продолжила свою артистическую карьеру, которая, похоже, набирала обороты. Вот уже у нее был подписан контракт с Афинской оперой с месячным жалованьем в 1300 драхм. Конечно, ничтожная сумма, но это уже был первый шаг на пути к большим деньгам, и она была вполне достаточна для того, чтобы сердце матери наполнилось гордостью и надеждой. Кроме того, это было значительным подспорьем для трех нуждавшихся в деньгах женщин. Свой вклад в поддержание финансового положения семьи вносил и Милтон, многолетний жених Джекки. Работа с Эльвирой де Идальго, разучивание ведущих ролей из репертуара театра, участие в оперных спектаклях оттеснили повседневные заботы на второй план. Мария, вынужденная в силу сложившихся обстоятельств, умерить свой аппетит, похудела, и ее внешность значительно изменилась по сравнению с той, какой она была всего несколько лет назад. К двадцати годам Мария стала довольно миловидной девушкой с глубоким взглядом близоруких глаз, густой черной копной волос, а мелодичный голос придавал ей обаяние женщин Востока. Однако ее взрывной характер отнюдь не претерпел изменений, по крайней мере, если верить словам матери; когда Мария вместе с матерью отправлялась на афинский рынок, она отказывалась стоять в очередях и расталкивала всех, кто находился впереди, чтобы первой подойти к прилавку. Когда одна домохозяйка рискнула призвать девушку к порядку, Мария тут же поставила ее на место, разразившись такой отборной бранью, которая отнюдь не украшала будущую светскую даму. Хорошо еще, что она не дала волю рукам!..
Нам следует с осторожностью относиться к откровениям матери, однако другие свидетели заставили нас поверить, что в словах Евангелии была доля правды. Строптивую необузданность ее дочери могла бы укротить только любовь к мужчине. Однако в сердце Марии не было места для любви… И тем не менее ее новая внешность, недавно свалившаяся на нее известность создавали предпосылки для того, чтобы девушкой начали интересоваться мужчины, но она, похоже, не придавала этому значения. Итальянский полковник Бональти был не прочь поухаживать за ней, но я искренне верю, что он не имел никакого успеха.