И певица гастролировала по всему миру. Справедливости ради следует отметить, что в этом была не только вина Менегини. Марию обуревала невероятная жажда деятельности. Когда она, измученная гастролями, возвращалась отдохнуть на какое-то время домой, то не проходило и нескольких дней, как ей не терпелось вновь приняться за работу; все ее мысли были обращены к будущей роли. Возможно, ей не сиделось дома потому, что вопреки громким заявлениям о любви к мужу она не испытывала к Баттисте особых чувств. Она просто нуждалась в его присутствии.
Как уже было сказано, он поднимал ее дух, оказывал моральную поддержку, ограждал от забот и тягот повседневной жизни, только и всего…
Мария и сама не понимала, в чем состояла разница между истинной любовью и тем, что она принимала за любовь. Вероятнее всего, ей казалось, что Баттиста был именно тем мужчиной, к которому она испытывала до сей поры неведомое ей чувство. Она была уверена, что в ее жизни ничего другого уже не могло произойти. И только по прошествии двенадцати лет, после встречи с Онассисом, в ее сердце пробудится настоящая страсть. И все же Баттиста, так мало похожий на сказочного принца, в тот момент отвечал сентиментальным представлениям молодой девушки. Впрочем, в тот ноябрь, когда она согласилась петь партию Нормы, все ее мысли были заняты предстоящим испытанием. Вот что она писала Баттисте 11 ноября: «Плохая новость: надо, чтобы в «Норме» я носила парик. Меня хотят видеть рыжеватой блондинкой. Какой ужас! Меня затянут в нечто, похожее на корсет, обнажающий грудь. Весь костюм будет очень прозрачным… Бедная я, бедный ты, представляю, как ты будешь переживать…»
Осваивая эту важнейшую для ее карьеры роль, Мария в буквальном смысле слова перевоплотилась в свою героиню, анализируя все тайные движения ее души, изучала все ее самые сокровенные мысли и поступки, будто предчувствовала, что до конца своих дней уже не сможет расстаться с этой ролью. «Вполне возможно, что в «Норме» есть что-то от моего характера, — признавалась она впоследствии. — Эта женщина слишком гордая, чтобы показывать свои чувства; надо ждать до самого конца, чтобы она открыла свое истинное лицо. В ситуации, сложившейся в основном по ее вине, она не могла быть ни злой, ни несправедливой. Всякий раз, когда я пою «Норму», мне кажется, что я это делаю впервые».
Понятно, что накануне своего выступления она чувствовала себя так, словно собиралась кинуться головой в омут. С момента создания шедевра Беллини в 1831 году самые выдающиеся певицы мира брались за исполнение партии Нормы. Первой исполнительницей была Паста, затем последовали Гризи, Патти и Понсель. Следует ли после этого говорить о том, что Мария не имела права на малейшую оплошность.