— Одного прибора не хватает! И стула тоже. Володь, кто у нас на голодной диете?
Владимир мысленно чертыхнулся: вот где у дяди Коли деликатность? На Севере отморозил? Понятно же — мать устроит фестиваль, если он попытается пригласить к столу Наташку.
— Садись, дядь Коль, все в порядке, — уныло сказал он, даже не надеясь, что дядька послушается.
Тот и не послушался, стоял, скрестив руки на груди, и было похоже, что твердо намерен стоять до тех пор, пока не получит четкий ответ, кто же именно на диете и нельзя ли эту диету отменить.
В гостиную вошла Наташка с бутылками в руках. Николай Георгиевич буквально бросился наперерез, отобрал бутылки, сунул их, не глядя, Владимиру, и начал ритуал приветствия домработницы. Именно ритуал, с целованием обеих рук поочередно, с заглядыванием в глаза. Была бы его воля, он бы просто обнял ее за плечи и увел от самовлюбленной стервы Олимпиады подальше, но… Так подставить Людку он не мог.
— Добрый вечер, Наталья Аркадьевна, чрезвычайно рад видеть вас. Всю эту красоту ведь вы создали? — громко сказал он, делая неопределенный жест в сторону стола.
Наташка уже немного привыкла к этой его странной манере общения. По крайней мере, была уверена, что он над ней не издевается.
— Здравствуйте, Николай Георгиевич, — сказала она в ответ и улыбнулась.
Эта улыбка, робкая и одновременно доверчивая, только добавила ему решимости отыграть задуманный спектакль до конца.
— Присаживайтесь, голубушка, все ведь готово?
Наташка помотала головой. Она имела в виду, что присаживаться не собирается, но он опять вывернул все по-своему.
— Не все? Тогда позвольте вам помочь, — с радостной готовностью сказал он и увлек ее на кухню.
Как только дверь за ними закрылась, он взял ее за локоть и, глядя прямо в глаза, спросил:
— Сегодня вас ведь к столу не пригласили, я правильно понял?
— Мама Владимира Ивановича расстроится, зачем же?
Наташка говорила, опустив голову. Вдруг вспомнилась случайно услышанная в боулинге фраза, что нужно молиться богу, чтобы Николай Георгиевич не услышал нелицеприятный комментарий, потому что он «сам Коля Орда».
— Замечательно, не станем расстраивать старушку. У вас здесь найдется чем накормить усталого слушателя классической музыки?
— Здесь? Зачем здесь? Там ведь все есть, Николай Георгиевич.
— А я хочу здесь, как-то привычнее, на кухне-то, — ответил он и решительно уселся за кухонный стол.
Наташка полезла в холодильник. Не спорить же с родственником хозяйки? На столе появилась покрытая инеем бутылка джина, нерезаный кусок буженины, простая миска с модернизированным оливье. Все остальные салаты затевались без запаса в холодильнике и были на столе в гостиной, горячее, мясо с луком и яблоками в вине, еще томилось на медленном огне в духовке, картошка тоже только закипала. Кажется, его такое сильно урезанное меню вполне устраивало. Он спросил, позволит ли она ему курить и не выпьет ли рюмочку за компанию. Он расположился на кухне всерьез и надолго, он намеревался провести вечер в ее обществе. Наташка, крайне смущенная и обрадованная этим обстоятельством, ужасно боялась сморозить какую-нибудь глупость, показаться ему неинтересной. Разочаровать.