„Какао — деревья дают первые плоды на пятый год, но насаждения в Сикейро Гранде покрылись бутонами на третий и родили на четвертый. Даже знатоки-земледельцы и старые плантаторы были изумлены величиной плодов, рожденных преждевременно этими деревцами. Никто ничего подобного до тех пор не видел, потому что какао было посажено в землю, пропитанную… кровью".
Жорж Амаду — „Какао и кровь“
В настоящее время останков окаменелостей слишком мало, чтобы на базе их можно было бы сделать более точные выводы о родине какао — деревьев. Существующее ныне убеждение, что леса Амазонки и Ориноко являются их истинной родиной подкрепляется тем фактом, что дикорастущие виды этого дерева встречаются в указанных областях в большем изобилии, чем в других. По всей вероятности, распространению какао в других местах тропической Америки способствовали кочующие племена. Во всяком случае выращивание какао индейцами, в частности ацтеками в Мексике и майями в Центральной Америке задолго до открытия Нового света, достоверно доказано. В 1502 г., во время своего четвертого путешествия, Христофор Колумб видел его в трюмах одного из торговых кораблей в заливе близ Гондураса. Первое какао, полученное в Европе, было доставлено именно этим кораблем в дар испанскому королю. Овладев дворцами Монтесума, испанцы нашли там огромные склады „бобов“ какао. Из них приготовлялся любимый напиток императора — „чоколатль“.
Тогдашняя обработка сырого какао состояла в сушке семян на солнце и последующем обжаривании в глиняных печах. После устранения оболочки семена растирали между двумя гладкими камнями. Полученный порошок смешивали с кукурузной мукой и оформяли в виде слитков. Из приготовленного таким образом какао, разведенного водой, получался сравнительно вкусный напиток. По данным Прескота „император пил чоколатль, только смешанным с ванилином и другими специями» густым, как мед, который медленно таял в его устах". Он, видимо, очень любил этот напиток, судя по тому количеству, которое выпивал, — 50 мисочек в день. Кроме того, еще 2000 мисочек чоколатля приготовлялось ежедневно для придворных. Сообщая об этом, Прескот использовал дневник Диаса дель Кастильо, сопровождающего Кортеса. Этот дневник датируется 1568 годом.