— Скажешь кому — диафрагму на шею намотаю. — Кусаться не стал. Коротко боднул в лоб и Вовка опять гулко хлопнулся о пол. А препод материализовался у дверей. Обернулся. В полутьме по-волчьи блеснули Глаза. Углядел. Улыбнулся. Лицо прежнее, доброе такое.
— По партам не скакать, с рогаток не пулять. Вы приберитесь тут, коллеги. И с девушками будь вежлив, Нефедов. Пока.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
О, женщины. Добрые, вы, наши. Всегда-то вы побитых жалеете. Вот и девчонки, чьи сердца тряслись, как заячьи хвостики, бросились спасать побитого однокурсника.
Уже после бара, куда повез их поить кофейком спасенный Вовка, и совсем неплохой парень, остроумный даже, а Наталка, бедолажка в аварию попала, нечего с рокерами кататься, новый приятель вручил каждой по коробке конфет.
— Мамок поздравите. Ну, с Новым Годом. И, — он строго посмотрел на обеих — ни слова никому.
Те дружно закивали хорошенькими головенками.
— Мы понимаем. Ни слова. Авторитет, — затараторили, перебивая друг дружку.
— Да какой авторитет… Доходили же до меня слухи. Не верил. Убьет ведь. Не шутил он насчет диафрагмы, — что-то мелькнуло в бесшабашных Вовкиных глазах. Страх? Тоска? Удивление? Уважение. — Вот же мэн. Коллеги, — хмыкнул.
Ключ.
Колеса мягко шелестели по пушистому снегу. Машина, почти не раскачиваясь шла по дороге.
— Тебя покормили? — не отрывая взгляда от лобового стекла, спросил пассажир, крупный мужчина в вечернем костюме.
— Покормили, — хмыкнул водитель, не менее крупный, но помоложе, и одетый подемократичнее, — сам о себе не позаботишься и другие забудут. Но метнул изрядно, — и, оторвав на мгновение руку от рычага передач гулко хлопнул себя по животу.
Пассажир хохотнул.
— Ты, Глебаня, нигде не пропадешь.
Водитель поучительно поднял указательный палец.
— Десантник должен быть злобным, толстым и ленивым.
— За дорогой следи, мыслитель, — опять хохотнул пассажир, — злобный, толстый и ленивый.
Водитель не унимался. Плотный ужин привел, его, похоже в шаловливое настроение.
— Ну ты и речь задвинул, командир, сколько же буржуи денег отвалили. А ты их… Меценаты. Теперь точно Нине Васильевне из отделения конфетку сделают.
— Так ты, злыдень, никак в зал просочился?
— А то, — на скрыл удовольствия, да и бдить мне положено.
— Так там же секьюрити, — хитро улыбнулся пассажир.
— Ой, сколько той секьюрити.
— Злыдень, ты, злыдень.
Водитель покивал головой, явно довольный странным комплиментом.
— Командир, а что мы не остались? И столы такие хорошие, и общество, дамы, так сказать. Повеселились бы. Новый Год, как никак.