– Вам «номер два», молодой человек?
Но вопрос ее привел неопытного Урусова в замешательство:
– Не знаю… – пробормотал он, – дайте на всякий случай номер три.
Продавщица, конечно, рассмеялась; вслед за ней засмеялась кассирша; а когда провизорша, высунувшаяся на смех из своего окошка, узнала, в чем дело, то и она заулыбалась и посоветовала «молодому человеку» взять сперва у доктора рецепт. Вот какой случай произошел с Урусовым в аптеке четверть века тому назад.
По странному совпадению только эти два дома, лишь они одни во всем квартале и были выкрашены в неприятный голубовато-зеленый цвет. Остальные здания все имели одинаковую изжелта-песочную масть, ближе к вечеру начинавшую отдавать охрой. Их фасады и плечи прикрывала штукатурка, не везде, впрочем, целая, а тылы демонстрировали запросто обыкновенный щербатый кирпич. В районе, отстроенном заново после войны, дома паслись широко, раздельно, оставляя пространство для тополей и детских площадок. Однако временами могло показаться, что они все-таки тянутся друг к другу, медленно двигаясь на своих асфальтовых улиточьих ногах, и подобно моллюскам-гермафродитам совершают соитие при помощи ниточек-проводов. Асфальт, непрерывно выделяемый домами, паточными языками растекался по кварталу, беря в плен то газетный киоск, то фонарный столб, то лавочку с сидящими на ней старушками.
Но старушкам на лавочке был совсем не в тягость асфальтовый плен. Все как одна в белых платочках, они оживленно судачили и поплевывали перед собой кто тыквенной, кто подсолнечной шелухой. Завидев Урусова, они последовательно клюнули белыми головками, как куры на ниточках в известной детской игрушке. За доминошным, пока что пустовавшим столом сидел в одиночестве бессмертный дед Рота, контуженный когда-то на фронте, но без ущерба для физического здоровья. Старушечью компанию он презирал, говоря, что от бабок идет «поганый дух». Дед тоже приметил Сашу и, подмигнув, громко скомандовал:
– Ррота! На крра-ул!
Урусов отдал ему честь. Когда-то они со стариком дружили: контуженный катал его на велосипеде и пугал Серым волком. «Эй, смотри! – вскрикивал Рота. – Вон он бежит!» – и показывал Саше за спину. Мальчик невольно оглядывался, хотя и знал, что его дурачат. Позже дед уже не вскрикивал, а только показывал при встрече пальцем, подмигивал и улыбался, обнажая бледные младенческие десны.
Здороваясь и кивая без разбора всем, кого застал во дворе дома, Урусов добрался до своего углового подъезда. Он отворил дверь, каркнувшую приветственно, и ступил в знакомый пещерный полумрак. Подъезд был типичный угловой подъезд «сталинского» послевоенного дома: гулкий, с пологими широкими маршами и просторными сверх надобности площадками. Когда-то здесь устраивались даже танцы с гармонью и дружеским мордобоем, но со временем традиция эта сошла на нет за отсутствием поводов: жильцы состарились, сыграли все свадьбы, отметили все проводы и встречи. Теперь лишь единожды каждому из них предстояло воспользоваться преимуществом «сталинской» архитектуры: в подъезде без труда можно было развернуться с гробом любого размера.