– Погоди, Кук, – перебил его Урусов. – Я чувствую, что здесь не все так просто… правда… нутром чую. Ну сам подумай, ты же в милиции работал…
– Я думаю, Сашок, что тебе не хватает впечатлений. – Кукарцев поискал, чем ему вытереть руки. – Сидишь тут и от нехрен делать сам себя накручиваешь. Вон Надька моя: дома весь год кисла, а как весной силикон себе вставила да в Испанию смоталась – совсем другой человек…
Но Урусов его не слушал. Закурив, он встал из-за стола и прошелся по кухне.
– Кук, – произнес он раздумчиво, – ответь мне… если там кто-то был, то почему они не вызвали скорую или, например, милицию? Я до утра у окна просидел, и все оставалось тихо… Не скажи только, что они свет выключили и легли спать.
– Ну черт их знает, что мы будем фантазировать… – Кукарцев поморщился. – И дался тебе этот жмур…
Товарищи в некоторой досаде друг на друга молча выпили еще по бутылке. Вентилятор мягко роптал, шевеля в тарелках рыбью шелуху…
Наконец Кук стукнул кружкой по столу:
– О’кей! – сказал он. – Так и быть. Есть у меня идея.
– Какая? – оживился Урусов.
– Такая. Сами разведаем… вот только пиво допьем… И дай мне что-нибудь руки вытереть.
– Какая идея, Кук? – нетерпеливо переспросил Саша.
– Ничего особенного. Сходим с тобой в ту квартиру… ты найдешь ее?.. Сходим и сами разнюхаем, что там за дела.
– Да как же мы пойдем? – возразил Урусов. – У людей, может быть, горе, а мы…
– Это уж ты на меня положись.
– Но что мы им скажем? Как представимся?
– Ты ничего не скажешь, – отрезал Кукарцев. – Представляться буду я.
Друзья увеличили объемы глотков и довольно скоро прикончили пиво.
“Лете гоу, – скомандовал Кук, вставая из-за стола. Саша вздохнул и тоже поднялся.
– Не знаю, что ты задумал, – пробормотал он, – но не нравится мне твоя затея…
– Не скули! – оборвал его Кук. – Скажи лучше, есть ли у тебя кейс?
– Это еще зачем?
– Низачем. Возьмем с собой для понта.
Спустя несколько минут экспедиция уже покидала подъезд: Кукарцев – флагман, а у него в кильватере – Саша с пустым дипломатом в руке. Друзья обогнули дом и попали в соседний двор, мало чем отличавшийся от родного урусовского. Те же мохноногие тополя (среди которых, кстати, был Сашин приятель), те же лавочки и песочницы. Непонятно, почему Татьяна Николаевна так решительно воспрещала маленькому Саше ходить «за дом». Не под влиянием же дворовой мифологии, которая, помнилось, заселяла задомье разными страшными существами, от цыган и Серого волка до какого-то загадочного Бабайки. Старушкам, сочинявшим эти небылицы, следовало встать с лавочки и самим пойти в соседний двор; они бы убедились, что никакого Бабайки там нет, а есть только бабки, такие же, как они, и в таких же белых платочках.