— Нет!!! — он ринулся ко входу в башню, зияющему черным провалом. Там, во тьме, могло таиться что угодно, но чудовище, просыпавшееся в нем при виде луны, пугало куда сильнее.
Тишина и темнота оглушили его. Он не знал, куда направиться дальше, где найти тот потаенный уголок, куда не заглянет даже сатана. Все вокруг терялось во мраке, но ноги, словно сами несли его куда-то. Он то и дело спотыкался обо что-то, но ни разу не наткнулся на стену, словно тело прекрасно знало, куда идти. «Не иначе как воля господня направляет меня!..» Оставалось лишь подчиниться.
Откуда-то сверху слышалась возня и крысиные писки. Поднявшись на несколько ступеней, он обо что-то споткнулся и едва не покатился вниз.
«А может оно и к лучшему, если я сломаю шею?! Упасть, умереть… Господь прими, наконец, мою душу!»
Монах упал на четвереньки. Руки уперлись во что-то большое, обернутое в ткань. Судорожно обшарив это, он наткнулся на чье-то лицо, сильно обезображенное крысами.
Requiem aetemam dona eis, Domine (вечный покой даруй им, Господи). Он хотел произнести это вслух, но губы отказывались слушаться.
— Re…Re… Да будьте вы все прокляты! — выкрикнул он, поднялся и устремился дальше.
Лестница кончилась, и он побежал по коридору. Остановился перед приоткрытой дверью, откуда пробивался слабый свет. Якоб протянул руку и замер. Он знал, что ждет его за дверью. Закрыв глаза, монах увидел маленький кабинет. В углу камин, большой стол с резными ножками и кресло с изображенным на спинке гербом.
— Господи, ты посылаешь мне виденья? Зачем!?
Он боялся зайти, но знал, что должен. Сзади послышался шорох. Что это — крысы, тьма или сам сатана? Сердце замерло, словно больше не выдерживало столь сумасшедший ритм. Он больше не мог дышать — тьма душила его. Слабый свет, выбивавшийся из-под двери, манил, обещая избавление от страданий.
Брат Якоб слегка толкнул дверь и вошел. Створка открытого окна чуть раскачивалась, впуская холодный ветер и лунный свет. Камин, стол, кресло, в котором неподвижно сидел человек. Тучное тело, облаченное в рясу, запрокинутая назад голова, широкое лицо, бледное, покрытое черными пятнами чумы. Застывший взгляд помутневших глаз направлен в потолок. Оскаленные зубы. Что-то знакомое было в этом лице… А на груди деревянная табличка с грубо вырезанной надписью.
— Кто ты?!
Скрип петель, тихое дребезжание стекол, и вой за стенами замка — звучали словно хор, и дьявол внутри, предлагал присоединиться к ним.
— Кто ты?! Кто ты?! — кричал монах, хотя знал, что ответа не дождется.
Он не хотел идти дальше, но сила, что вела все время, заставила подойти к мертвецу. Брат Якоб упал на колени, не в силах сдвинуться с места. Он не хотел знать, что написано на табличке, старался отвести взгляд и закрыть глаза. Безуспешно. Эти слова проступали повсюду, куда бы он не посмотрел, словно полыхали белым огнем прямо на его веках.