— Не все выходят во взрослую жизнь с деньгами. Многие вытянули себя наверх сами за собственные уши, как твой дед по линии Карри. И ты сможешь. Я уверена. У тебя все получится, вот посмотришь. Тебе досталась его хватка. Когда-нибудь у нас будет дом получше этого.
Иногда подобные разговоры увлекали его, и он начинал строить планы вместе со мной, приукрашивая и развивая мои мысли, расписывая наше будущее. Порою же он слушал меня, не произнося ни слова, из непоседы превращаясь на миг в тихого и спокойного ребенка, словно мои рассказы убаюкивали его, как когда-то колыбельные песни.
Мы тогда были вполне довольны тем, что имели. Жизнь была размеренной, и протекала она в приличном доме, заполненном хорошей мебелью из массива красного и розового дерева и темно-синими китайскими коврами — подарками мистеру Оутли от благодарных переселенцев, чьих жен ему таки удалось провезти. На столе в зале, как сейчас помню, стояла чудесная фарфоровая чаша для пунша с красными мандаринами на бирюзовом фоне, а вазы и чаши, выполненные в технике клуазонне, на подставках из тикового дерева были в том доме обычным делом. Мистер Оутли никогда меня не расспрашивал, равно как и я его, так что жили мы в мире и согласии, соблюдая приличествующую дистанцию. Он знал, что я из хорошей семьи. Я считала своим долгом предоставить ему некоторые сведения о своей семье — кем был мой отец и все такое прочее. Про мужа я сказала, что он умер. Больше никоим образом Брэма я не упоминала. Я считала, что мне повезло с работой, и была уверена, что и мистер Оутли ценил меня, ибо я была расторопна, справлялась с делами в два счета, а все торговцы в округе знали, что меня не проведешь.
В старших классах Джон обзавелся друзьями. На этот раз настоящими. Я была в этом уверена, так как видела их своими глазами. Они подъезжали за ним на старой дешевой машине, сигналили из-за ворот, и Джон пулей вылетал из дома. Внутрь они никогда не заходили. На мой взгляд, они безвкусно одевались, и, похоже, выпивали. Когда я говорила об этом Джону, он лишь улыбался, обнимал меня за плечи и рассказывал, что они отличные ребята и мне не о чем беспокоиться. Он обрел какую-то легкомысленную уверенность в себе, во многом благодаря тому, что вытянулся и похорошел, превратившись в красивого парня с выразительными чертами лица и прямыми черными волосами.
Он никогда не знакомил меня со своими девушками. Прошло немало времени, прежде чем я узнала почему. Однажды летним вечером мне послышалось, что в сад залез вор. Я спустилась и тихонько вышла на большую веранду, не зажигая свет. Эти двое были в кустах. Я не собиралась подслушивать, но, заслышав их, не смогла сдвинуться с места.