— Кто ты такой? — воин оказался уже у края пентаграммы, поднимая оружие, не отрывая от меня взгляда.
В голосе человека не слышалось даже тени сочувствия моему положению. И в ответах он на самом деле тоже не нуждался. Только глупец не сумел бы связать воедино пентаграмму, сидящее внутри существо, не принадлежащее ни одной расе этого мира, и специфику работы хозяина замка.
Хотя относительно гостеприимного мага у меня уже появились сомнения. Похоже, с количеством гостей некромант фатально переборщил.
— Демон, — сказал воин, нехорошо прищурившись. Я пожал плечами и все же решил ответить:
— Верно, демон. Как видишь, оказался в плену у мага.
— Я его убил, — равнодушно сказал чужак.
Что ж, это многое объясняло, хотя тут же ставило новые вопросы. Например, самый насущный: почему еще держатся стены пентаграммы? Обычно через несколько минут после смерти чародея все, созданное его магией, исчезает. Если только…
— Зачем ты понадобился некроманту? — перебил мои мысли человек.
— Он не успел сказать, — вынужденный ждать, я придумал много версий. К сожалению, в отсутствие заказчика они теряли смысл.
— И что мне с тобой делать? — мрачно поинтересовался воин, но рука, удобнее сжавшая копье, подсказала: решение будет принято не в мою пользу. Имей чужак обычное оружие, я бы с удовольствием посмотрел, как он станет выплясывать вокруг пентаграммы. Но меня сильно смущал наконечник из селина, или святого серебра, как иногда называли этот металл. На обычное серебро он походил только цветом.
Селин способен пробить стену Силы, а в маленькой пентаграмме особо не увернешься. Развоплотить меня эта вещь, может, и не смогла бы, но оказаться на нижнем круге реальностей не хотелось.
— Почему ты убил чародея, воин? — мой вопрос прозвучал неожиданно для человека, рука с копьем замерла.
— Он был некромантом, — интонация подразумевала, что ответ исчерпал тему, но я покачал головой:
— Разве в мире нет других Темных магов, занимающихся некромантией? Почему ты убил этого?
Глаза человека потемнели, наполнились болью:
— Он уничтожил мою семью и всех друзей. Я поклялся отомстить.
— И жить тебе теперь незачем, — закончил я за него. Воин не вскинулся гневно, промолчал; значит, мысль о собственной смерти стала для него привычной, желанной. Хорошо. Тем больше у меня шансов ускользнуть из ловушки.
— Я могу вернуть твоих близких, — проговорил я мягко.
Человек вздрогнул, уставился с недоверчивым изумлением:
— Только не говори, что умеешь воскрешать мертвых. Это не во власти демонов.
— Не умею, — согласился я, — но могу сделать так, чтобы они не умирали.