Стоит ли уточнять, что эту роль играла Соня?
К драгоценностям у Сони была совершенно патологическая тяга. Она расхаживала по ювелирным лавкам и приглядывалась к блеску перстней и серег, колье и браслетов. Иногда ею овладевало то чувство, которое знакомо человеку однажды изголодавшемуся: вот если не поест сейчас, то просто умрет. Когда ей взбредало в голову получить ту или иную вещь, остановить ее было невозможно! Ну а кроме того, бриллианты охотно брали все барыги, что позволяло пополнить ее бездонный кошелек… И тогда Соня в образе какой-нибудь очередной баронессы отправлялась на дело. Иногда она брала с собой обезьянку, которая неприметно таскала с прилавка баснословные безделушки и засовывала за щеку. Иногда прятала небольшие изделия под невероятно длинные ногти. Умела ловко сунуть понравившуюся штучку в цветочный горшок, чтобы прийти на другой день в другом наряде и спокойно извлечь краденое на глазах дурака-приказчика.
Что касается нарядов, то они были очень непросты и шились, конечно, у особых портных, знающих все тайны воровского ремесла. Они были снабжены особыми карманами, куда, по слухам, можно было сунуть целую штуку ткани! Даже туфли у Сони были особенные, с отвинчивающимися каблучками-тайниками…
И все это было придумано, создано, осуществлено для удовлетворения патологической страсти к деньгам и… к опасным приключениям. Алчность и рисковость — вот две составляющие Сониной натуры, которые вели ее по жизни и составили ей невероятную славу.
Причем она очень заботилась о рекламе своего имени. То есть среди воров и рекламы никакой не нужно было — репутация Соньки в преступном мире росла с каждым днем. Еще в 1872 году она получила предложение войти в самый крупный клуб российских мошенников «Червонные валеты», а уже спустя несколько лет возглавила его. Сфера «деятельности» клуба охватывала всю Россию. Впрочем, предпочитая действовать в одиночку, Соня там же, в Петербурге, создала собственную шайку, пригласив известного вора Левита Сандановича. Позднее к ней примкнули знаменитые воры Березин и Мартин Якобсон.
Но вот среди потенциальных жертв реклама была Соне не нужна. Когда ей осточертевало читать в газетах статьи, полные злобы и ненависти по отношению к знаменитой мошеннице, омерзительной воровке, безнравственной твари, которая довела до самоубийства отца семейства или молодого человека, украв или выманив у них обманом последние деньги (несчастный Динкевич был не единственной жертвой собственного простодушия, и по меньшей мере два приказчика из ограбленных Соней лавок сошли от горя с ума, двое же покончили с собой), она начинала распускать слухи совсем другого рода. Иногда ей удавалось подкупить нечистого на руку репортера, иногда падкие до дешевых сенсаций газетчики сами охотно подхватывали пущенные ею «утки». Так рождались истории, в которых Соня рисовалась не жестокой и наглой воровкой, для которой нет ничего святого, а чуть ли не ангелом добросердечия.