Впрочем, существует еще один слух о судьбе Марии. Якобы они с князем Федором умудрились бежать из Березова… Вообще говоря, такое вполне возможно. Следовало по Сосьве дойти на карбасе до Оби, потом по течению до Обской губы, то есть залива, а там — до мыса, где кочи — суда, корабли поморские — поворачивали на Старую Мангазею… То место давно утратило славу золотоносного, какой владело век назад, однако кое-где там удавалось все же намыть золото, чем и пользовались поморы. Их кочи мелькали в тех краях до августа, и на одном из последних якобы и уплыли князь Федор с Марией, сделав по Сосьве тысячу верст за десять дней. Их подобрали поморы, довезли до Архангельска, ну а уж там они поднялись на иноземный корабль и отплыли в Англию.
Хочется сказать — дай Бог…
Ну а что же сам Алексашка?
Все сложилось именно так, как напророчила ему шаманка-тудин. В октябре 1729 года поразил его апоплексический удар, через месяц — второй. Лечили его тогда отворением жил и кровопусканием, но в Березове не нашлось никого, кто мог бы это сделать. Даже окажись у Алексашки в руках сейчас все его миллионы, алчно накопленные или присвоенные им в свое время, они не помогли бы ему отыскать врача, который бы спас его от смерти, ибо врача в Березове просто-напросто не было.
Александра Даниловича Меншикова похоронили у алтаря построенной его руками церкви. Потом река Сосьва, выйдя из берегов, подмыла высокий берег и унесла церковь, а вместе с ней — и могилу того, кто некогда звался «Светлейший Святого Римского и Российского государства князь и герцог Ижорский; в Дубровне, Горы-Горках и в Почепе граф, наследный господин Аринибургский и Батуринский, его императорского величества всероссийского над войсками командующий генералиссимус, верховный тайный действительный советник, государственной Военной коллегии президент, генерал-губернатор губернии Санкт-Петербургской, подполковник Преображенской лейб-гвардии, полковник над тремя полками, капитан компании бомбардирской, от флота всероссийского вице-адмирал белого флага, кавалер орденов Святого апостола Андрея, датского Слона, польского Белого и прусского Черного Орлов и Св. Александра Невского кавалер…»
Замуж за русского миллионера…
(Матильда и Анатолий Демидовы-Сан-Донато, Россия)
Ее появления на этом балу ждали нетерпеливо. Прошел слух о новой коллекции бразильских алмазов невероятно чистой воды и баснословной ценности (общим весом почти сто каратов!), которые недавно приобрел известный богач Анатолий Демидов, чтобы сделать склаваж[6] для своей жены Матильды, известной страстью к драгоценностям. Лучшие ювелиры Санкт-Петербурга перебивали друг у друга выгодный заказ, однако он так никому и не достался: Демидов нарочно поехал в Париж, который обожал, чтобы именно там был изготовлен склаваж. Потерявшие столь выгодную работу ювелиры злословили: поручить французу изделие, которое должно в точности повторить одну из знаменитых драгоценностей императорской фамилии — склаваж самой Екатерины Второй — вот уж нелепость! А впрочем, и для матушки-императрицы изготовил украшение иноземец по имени Леопольд Пфистерер, прибывший в Петербург из Вены в первых числах января 1764 года и ставший единственным мастером «Мастерской Ея Императорского Величества алмазных дел». Демидов, спасибо, не дошел до того, чтобы в Россию иноземца выписывать — просто сделал заказ в Париже. И вот работа закончена, драгоценность прибыла в Санкт-Петербург, жена Демидова получила ее и на этом балу должна была впервые предстать в новом склаваже. Что и говорить, шейка у Матильды воистину лебединая, на таких шейках только и носить баснословные бриллианты!