— Молчишь? — спросил Соколов.
— Что я мог, Максим, что я мог? — воскликнул Божедомский.
— Почему не сообщил?
В глазах Божедомского плескалась мировая печаль.
— Помоги мне, Боря, — попросил Максим Максимыч. — Не можешь сам, намекни: кто может?
— Катерина, — шепнул Божедомский.
— Катька? — засомневался капитан. — Подстилка палисадовская?
— Мне кажется, — уклончиво возразил Божедомский, — что Катя очень страдает после смерти Лизы.
На обратном пути Соколов гнал «газик» с остервенением, не щадя ни сцепления, ни изношенного мотора. Капитана колотило от безвыходной ненависти.
— Сволочи! — бормотал он сквозь стиснутые зубы. — Всех достану и лично поубиваю! Пускай потом меня расстреливают! По крайней мере Василию на том свете не стыдно будет в глаза взглянуть. Да есть ли он еще — тот свет?
То, что рассказала ему трясущаяся с перепугу Катя, не помещалось в капитанской башке. Двое подонков из Москвы, отдыхавших в «Лесных зорях» шесть лет назад, изнасиловали Лизавету, опоив какой-то дурью. Палисадов был третьим, но, по уверению Катерины, в самой оргии участия не принимал, а ночь провел у нее, Кати. Очнувшись наутро, Лиза ничего не помнила и не соображала, кроме того что стала не девушкой. Насильники с похмелья тоже соображали смутно, пробормотали извинения, оставили Катьке деньжат для потерпевшей и быстренько смотались, попросив Палисадова их прикрыть.
Но было в этом деле одно странное обстоятельство, о котором Катька поведала с подробным бесстыдством. Эти скоты, будучи якобы сильно пьяными в ту ночь, тем не менее изнасиловали Лизу аккуратно, без синяков и повреждений… кроме одного, разумеется.
— Не изнасиловали, а дефлорировали, — подобрала Катька гнусное словечко.
Когда стало ясно, что Лиза забеременела, Катька бросилась к Палисадову. Тот приказал ей уговорить Лизу сделать аборт. Но Половинкина проявила необыкновенную твердость, категорически заявив, что оставит ребенка и что точно знает, кто его отец.
Последнее заявление особенно напугало Палисадова. Он велел Катьке не мытьем, так катаньем вызнать у Лизы ее предположения, но Лиза только таинственно улыбалась. Потом ей стали приходить письма без обратного адреса, которые она тщательно прятала.
«Почему Палисадов не перехватил эти письма еще на почте? — размышлял майор. — Значит, письма приходили не по почте».
В архиве пансионата Соколов быстро нашел гостевую книгу за 1971 год и отыскал фамилии участников той гнусности: Барский Лев Сергеевич и Владлен Леопольдович Оборотов, оба тридцать седьмого года рождения.
Мать их!
Соколов вспомнил, что Лиза сильно изменилась в тот год. Стала какой-то тихой, задумчивой, вся будто светилась изнутри… Как же он не догадался ее спросить! Может, перед ним бы она открылась? Отвез бы ее обратно в деревню, спрятал за Горячим лесом и необъятными коньковскими полями от нелюдей этих! Теперь ищи-свищи, кто из них Лизу «заказал», кто исполнитель. Гнеушев? Сам Палисадов? Но зачем было убивать? Ну скандал. Ну с работы бы поперли. Но ведь не судили бы. Через столько лет доказать факт изнасилования невозможно. Неужели эти твари так за места свои дрожат, что живого человека убить готовы?