Высокий господин был не то иной, как известный сыщик Джон Вильсон, который по просьбе полицейского начальника Линделя ехал со своим братом Фредом, чтобы изловить преступника, наводившего ужас на посетителей Всемирной выставки в С.-Луи.
Подойдя к своему брату, он протянул ему газету, в которой крупным шрифтом было напечатано:
«Сегодня, 17-го августа, в С.-Луи около трех часов утра на одной из дорожек парка, ведущей к главному входу на Всемирную выставку, найдена новая жертва, павшая от руки таинственного преступника, который в течение целой последней недели продолжает безнаказанно совершать убийство за убийством. Есть основание думать, что погибшие за последнюю неделю 9 человек пали от руки одного и того же злодея. На этот раз преступник избрал своей жертвой красивую молодую даму, которую нашли с веревкой на шее. Денег и драгоценностей при ней не оказалось. Полиции до сих пор еще не удалось установить личность несчастной. На убитой было темно-зеленое платье с белыми кружевами и такого же цвета шляпа с белыми страусовыми перьями. На шее одет маленький медальон с инициалами М. К.; внутри его фотография пожилой, седой дамы. Кроме этого, на убитой были темно-серые башмаки; на платках и белье буквы:
Э. К. Правление выставки предлагает за поимку таинственного преступника награду в 10,000 долларов».
Фред вопросительно посмотрел на старшего брата и нерешительно произнес:
— Я полагаю, Джон, упавшая в обморок дама имеет какое-то отношение к убитой.
Даме подали стакан воды. Поездная прислуга суетилась около нее. Через некоторое время незнакомка, придя в себя, открыла глаза.
При виде скомканного печатного листка она снова неудержимо зарыдала, как бы припоминая ужасы страшного злодеяния.
Но вот раздался низкий мужской голос:
— Милостивая государыня, позвольте…
Перед ней стоял высокий господин. Он передал даме свою визитную карточку.
Она прочла:
«Джон Вильсон, Чикаго, улица Эфферсон № 99».
Старушка приподнялась и доверчиво протянула свою руку.
— Отомстите, отомстите за смерть моей дочери, — сказала она умоляюще.
Наступила длинная пауза.
Джон начал первый.
— Милостивая государыня! Я понимаю ваше отчаяние, как матери, у которой отняли любимую и, быть может, единственную дочь… Но не отчаивайтесь!.. Я со своей стороны приму все меры к тому, чтобы нам удалось найти виновника этого гнусного преступления…
Горе несчастной матери было настолько велико, что неудержимые слезы подступали к горлу, душили ее, и новое отчаяние, отчаяние от сознания потери дочери, лишало возможности продолжать начатый разговор.