Но молодой человек вошел; тяжело опустился он в кресло и с ужасом поднял глаза к мертвецу.
Позади него появился Консэйн, остальные по его знаку остались в соседней комнате.
Он закрыл дверь и сказал:
— Смотрите, мистер Эшлэнд, как покончил Дэфт свои расчеты с жизнью.
— Но это ужасно! — лепетал Эшлэнд. — И он сам повесился?
— Конечно! Я тоже не избрал бы этот способ смерти, напоминающий смерть преступника. Но, очевидно, он страшился пули.
Эшлэнд схватился обеими руками за голову.
— Бедняга! — прошептал он. — О, зачем мы не помешали ему?
— Как вы можете говорить так? — воскликнул Консэйн. — Вы знаете же, что он сам жаждал смерти и исполнил устав клуба.
Поль Эшлэнд с содроганием покачал головой.
— Теперь мне смерть страшна!
— Вы должны преодолеть этот страх, — сказал Консэйн. — Помните данную клятву!
— Эта клятва недействительна! — воскликнул Эшлэнд.
Лицо Консэйна преобразилось, жилы на его лбу вздулись от гнева, и он вскричал:
— Как?! Для вас ничего не стоит священная клятва? Вам досталась черная пуля, и вы должны умереть! И если вы сами не решитесь на это, то мы прикончим вас!
— Говорите, что хотите, по вид этого мертвеца отрезвил меня. Грешно убивать себя! Да и вам убить себя не дам.
— Что же вы сделаете?
— Буду защищаться до последней капли крови!
Тогда Консейн с силой всунул револьвер в руку Эшлэнда.
— Действуйте, трус! — прошипел он. — И помните о клятве!
Но Эшлэнд не ответил, он глядел на мертвеца, вид которого был ужасен.
— Я не могу, не могу убить себя, — с трудом выговорил он.
— Ну, так я сам это сделаю! — вскрикнул Консэйн, сверкнув глазами.
Он выхватил револьвер из рук Эшлэнда и направил его на молодого человека. По выражению его лица можно было догадаться, что он приведет в исполнение свою угрозу.
Но ему помешали. — В тот же момент грянул выстрел из-под стола, и простреленная рука злодея бессильно опустилась, а револьвер упал на пол.
Быстро выскочив из-под стола, Вильсон схватил Консэйна за грудь и толкнул его так, что тот упал в кресло.
Рукояткою револьвера он ударил злодея по голове и лишил его чувства.
— Смотрите за этим человеком! — крикнул он испуганному Эшлэнду, — и если он будет защищаться, пристрелите его, как собаку!
Он сунул в руку Эшлэнда револьвер и широко распахнул дверь в алтарную комнату, где его помощники уже держали под револьверными дулами остальных негодяев.
Узнав, что перед ними сам Джон Вильсон, они дольше не сопротивлялись.
Зло было побеждено. Джон Вильсон сам надел наручники Джиму Консейну, который с ненавистью смотрел на сыщика и злорадно проговорил:
— А все же ваша победа не полная: один из ваших псов лежит разбитый в погребе!