И в том, что она была так похожа на его маму!..
Слезы подступили к глазам Джека, и он с силой зажмурился, не желая, чтобы они падали. Он достаточно наплакался за сегодняшний день. Не для того он получил ответ на мучивший его вопрос, чтобы снова расплакаться.
Когда он открыл глаза, Лаура де Луизиан исчезла. На монете снова была Леди Свобода.
Но от этого ответ на его вопрос не изменился.
Джек наклонился, поднял монету из пыли, положил ее в карман и поплелся по западной полосе Интерстейт № 70.
3
День спустя.
Белый туман над землей пахнул холодным дождем. Граница между Огайо и Индианой — всего лишь формальность. Местность представляла собой леса низкорослых деревьев по обеим сторонам шоссе № 70 на окраине Льюисбурга. Джек спрятался — по крайней мере надеялся, что спрятался, — среди деревьев и ждал, когда появится большой лысый человек с низким, гулким голосом, посадит его в свою «шеви нову» и увезет отсюда. Джек надеялся, что это произойдет скоро, до того, как пойдет дождь. И без того было достаточно холодно, не хватало еще и промокнуть. Нос с утра заложен. Голос охрип. Еще немного, и он окончательно простудится.
Большой лысый человек с низким, гулким голосом представился как Эмори У. Лайт. Он подобрал Джека около одиннадцати севернее Лэйтона, и Джек ощутил устало-гнетущее чувство где-то между грудью и животом. Он уже ездил с Эмори Лайтом. В Вермонте Лайт представился Томом Фергюссоном, продавцом обувного магазина; в Пенсильвании его стали именовать Боб Даррент (как того парня, который поет «Шлеп-шлеп», ха-ха-ха!), а занимаемая должность изменилась на директора старшей школы. На этот раз Лайт был президентом коммерческого банка в городе Парадиз-Фоллз. Фергюссон был тощий и темноволосый, Даррент — полный и розовый, как новорожденный поросенок, а Эмори Лайт — огромный, с глазами, похожими на вареные яйца, под лишенными оправы очками.
Но все это были лишь внешние отличия. Джек заметил, что все эти люди с одинаковым интересом прислушиваются к его истории. Все они спрашивали, есть ли у него дома подружка. Рано или поздно Джек обнаруживал руку (большую руку с закатанным рукавом) на своем плече и, глядя на Фергюссона (Даррента, Лайта), видел выражение полусумасшедшей надежды вперемешку с полусумасшедшим страхом в его глазах и капельки пота на приоткрытых губах (в случае Даррента пот висел на усах, выглядывая оттуда, как маленькие глазки полевых мышей из травы).
Фергюссон спрашивал, не хочет ли он заработать десять долларов.
Даррент увеличил сумму до двадцати. Лайт низким, гулким голосом, который при этом срывался и дрожал, предложил пятьдесят. У него всегда лежат пятьдесят долларов в левом ботинке, сказал он, и он очень хочет отдать их Льюису Фаррену. Есть очень хорошее тихое место, куда они могут пойти. Недалеко, около Рэндольфа. Пустой амбар.