Джек не находил никакой взаимосвязи между постоянным ростом суммы, предлагаемой Лайтом в различных его перерождениях, и теми изменениями, которые производили над ним его приключения. Он не был замкнутым по натуре и проявлял довольно небольшой интерес к самоанализу.
Он достаточно быстро понял, как следует вести себя с людьми типа Эмори У. Лайта. Первая встреча с ним, когда Лайта звали Томом Фергюссоном, научила его, что храбрость должна быть осторожной. Когда Фергюссон положил ему руку на плечо, Джек, не задумываясь, шутливым тоном дал ответ: «Нет, спасибо, сэр. Я не голубой. Я предпочитаю женский пол».
Он попадал на таких людей и раньше, в особенности в кинотеатрах. Однажды в Северном Голливуде продавец в магазине мужской одежды предложил ему зайти в примерочную (и когда Джек ответил: «Нет, спасибо, сэр», продавец сказал: «Ну ладно. Примерь вот эту куртку»).
С этими неприятностями симпатичный двенадцатилетний мальчик в Лос-Анджелесе легко учится справляться таким же образом, как хорошенькая женщина справляется с попытками изнасиловать ее в метро. Постепенно это перестает портить вам настроение на весь день. Осторожные предложения вроде того, что сделал Фергюссон, — это куда меньшее зло, чем внезапное нападение сзади.
Фергюссон задохнулся в негодующем вопле и резко затормозил, оставляя сорок ярдов резины за колесами своего «понтиака» и поднимая в воздух облако дорожной пыли.
— Кого ты назвал голубым? — воскликнул он. — Кого ты назвал голубым? Я не голубой! Бог ты мой, подбираешь мальчишку на дороге, чтобы он обозвал тебя голубым!
Джек смотрел на него открыв рот. Не готовый к резкой остановке, он ударился головой о панель. Фергюссон, еще секунду назад смотревший на него своими влажными карими глазами, теперь, казалось, был готов его убить.
— Пошел вон! — кричал Фергюссон. — Это ты голубой, а не я! Пошел вон, маленький гомик! Вон! У меня жена! У меня дети! Возможно, у меня дети по всей Новой Англии! Я не голубой! Ты голубой, а не я! ВОН ИЗ МОЕЙ МАШИНЫ!
Еще более перепуганный, чем при встрече с Осмондом, Джек выполнил его требование. Фергюссон рванул с места, осыпая его потоками гравия. Джек прислонился к каменной стене и тихо, глупо захихикал. Смешки превратились в непрерывный истерический смех, и Джек решил, что пришло время «воспитывать благоразумие». И продолжать это делать нужно по крайней мере до тех пор, пока он не вернется домой. «Любая серьезная проблема воспитывает благоразумие», — сказал как-то отец. Морган поспешно согласился, но Джек тогда не обратил внимания.