Краска снова вспыхнула под кожей его лица, и Джек кивнул, чувствуя, что должен это сделать.
— Если ты встанешь на путь истинный и будешь разговаривать как разумный человек, чего не могут большинство людей, получишь категорию «С» — свободный. У нас уже есть двое таких — один продает на улице цветы и книги с проповедями Преподобного Гарднера, другой работает в аэропорту. В любом случае у вас есть тридцать дней, чтобы повернуть свои мысли в правильном направлении и осознать, какой грязной, пустой и бессмысленной была ваша жизнь до тех пор, пока вы не пришли сюда. — Зингер встал, его лицо стало багровым, как осенний лист. Пальцами он упирался в крышку стола. — Выверни карманы. Прямо сейчас.
— Прямо сейчас и прямо здесь, — пробормотал Волк, как будто заучивая наизусть.
— Выверни карманы! — крикнул Зингер. — Я хочу видеть, что в них лежит!
Баст подошел к Волку. Преподобный Гарднер, проводив взглядом машину Фрэнки Уильямса, направился к ним.
— Личные сбережения тянут наших мальчиков назад, — объяснил Гарднер Джеку. — Разрушают душу. Но мы нашли одно действенное средство.
— Выверни свои карманы! — заорал Зингер теперь в самой настоящей ярости.
Джек вынул все, что приобрел за время пребывания на дороге. Красный носовой платок жены Элберта Паламаунтина, который она дала ему, увидев, что он вытирает нос рукавом, две коробки спичек, все деньги, которые были у него, шесть долларов и сорок два цента, ключ от номера в «Альгамбре». Еще в кармане осталось три предмета, которые он надеялся сохранить.
— Рюкзак вас тоже интересует?
— Конечно, — ответил Зингер. — Конечно, нас интересует твой грязный рюкзак. Но сначала я хочу убедиться, что ты ничего не утаил. Доставай что осталось.
Джек неохотно вытащил гитарный медиатор Спиди, мраморный шарик и серебряный доллар и положил все это на носовой платок.
— Просто они мне очень дороги.
Зингер схватил медиатор.
— Что это?
— Медиатор.
Зингер покрутил его в руках, понюхал. Если б он его укусил, Джек дал бы ему по морде.
— Медиатор… где ты его взял?
— Мне подарил его друг, — сказал Джек и внезапно ощутил такую тоску и одиночество, каких никогда не чувствовал за все время своего путешествия. Он вспомнил Снежка, сидящего у входа в Торговый центр и смотрящего на него глазами Спиди. В какой-то степени он тоже был Спиди Паркером, чье имя только что сделал своим собственным.
— Клянусь, ты это где-то спер, — сказал Зингер, ни к кому не обращаясь, и бросил медиатор на платок рядом с шариком и монетой. — Теперь рюкзак.
Когда Джек снял рюкзак, Зингер покопался в нем несколько минут, морщась от брезгливости и усмехаясь себе под нос. Брезгливость была вызвана некоторыми вещами, лежащими в рюкзаке: зачем, дескать, таскать на своей спине всякий мусор.