— шептали мерзкие корни. —
НАШШШШ МАЛЬЧИК.
Все это только кажется, Джеки, ты просто устал.
Нет, не кажется. Хоть и трудно во все это поверить, хоть не хочется ни во что это верить. Деревья изменялись. Неприятное чувство повисло в воздухе — чувство, что за тобой наблюдают. Джек решил, что эти мысли и галлюцинации он каждый раз выносил из леса, сами деревья каким-то непонятным образом насылали на него видения и страхи.
Он снова подумал о том неисчислимом расстоянии, которое будет отделять его от дома, когда он вернется в свой мир. Сто пятьдесят шагов здесь там равны миле. Исходя из этого — хотя из-за неровностей земли соотношение между пройденными расстояниями постоянно изменялось, — Джек сделал вывод, что, пройдя здесь десять миль, в своем мире он очутится очень-очень далеко от Нью-Хэмпшира. Похоже на сказку про семимильные сапоги.
Но эти деревья, эти серые мерзкие корни…
Когда станет совсем темно, когда небо потеряет свой синий цвет и окрасится в пурпур, он перенесется назад. Он не пойдет через этот лес ночью. Он просто боится. Он маленький мальчик, в конце концов. Если зелье вынесет его в Индиану или в другое место, он напишет Спиди письмо — и Спиди вышлет ему по почте или еще как-нибудь другую бутылку.
Рассуждая об этом и думая, как хорошо иметь свой план, даже если он охватывает только ближайшие два-три часа, Джек внезапно обнаружил, что слышит грохот экипажа и ржание неимоверного количества лошадей.
Вытянув голову, он замер на середине дороги. Его глаза расширились от ужаса. Сразу две картины всплыли в сознании, затмив собой все остальные мысли: огромная машина с двумя людьми… или не людьми. Фургон «Дикое дитя» на полной скорости удалялся от тела дяди Томми, оставляя за собой на дороге кровавые следы протекторов. Он увидел руки на рулевом колесе… Но это были не руки! Это были аккуратные круглые копыта!
Они несутся во весь опор. Стук их копыт звучит как гром среди ясного неба…
Теперь, услышав этот звук, все еще далекий, но совершенно отчетливый в чистом воздухе Долин, Джек сам себе удивился. Как ему пришло в голову, что проезжавшие мимо повозки могут быть дилижансом Моргана? На этот раз ошибиться было нельзя. Звук, который он слышал сейчас, был полон угрозы. Это был грохот катафалка, да, катафалка, за рулем или поводьями которого — Сатана!
Джек прирос к дороге. Он стоял как загипнотизированный, словно кролик перед удавом. Звук неумолимо приближался, становясь все громче — шуршание колес, стук копыт, хлопки кнута. Теперь был слышен голос погонщика: «Хей я-а! Хе-э-эй я-а-а-а! ХЕ-Э-Э-ЭЙ Я-А-А-А!!!»