Шум окружил его. Для какого-то красномордого человека, назвавшегося Робином Джеймсом, выл из магнитофона Кенни Роджерс.
Подставь свою вторую ще-е-е-еку! — учил Кенни находящихся в зале алкашей с заплывшими лицами. — Жизнь в раю смиренных жде-е-е-еот!
Джек не видел здесь ни одного человека, который выглядел бы хоть капельку смиренным. «Дженни Велли Бойз» уже вернулись на свое место и взяли инструменты. Все, кроме гитариста, были пьяны и не вполне понимали, где находятся. Гитарист же был абсолютно трезв и скучал в одиночестве. Слева от Джека какая-то женщина оживленно беседовала по платному телефону — телефону, заковавшему Джека в непроницаемую ледяную капсулу, телефону, к которому Джек не подошел бы теперь даже за миллион долларов. Пока она разговаривала, ее пьяный приятель пытался залезть к ней под полурасстегнутую ковбойку.
В зале прыгало и дергалось около семидесяти пар. Во время медленных танцев они просто топтались на месте, улыбаясь, облапив друг друга. Губы сливались в долгом поцелуе, пот ручьями тек со лбов и рисовал большие темные пятна под мышками.
— Слава тебе, Господи! — сказала Лори, когда Джек наконец подошел, и приоткрыла дверцу справа от стойки бара. Смоуки стоял здесь же, наполняя бокалы танцующих прохладительными напитками, джином и тем единственным, что могло составить конкуренцию пиву, любимому напитку жителей Оутли, — русской водкой.
Джек снова увидел Рэндольфа Скотта. И тот его тоже увидел. Он сверкнул ледяной голубизной своих глаз и едва заметно кивнул, как бы желая сказать: Мы поговорим. Чуть попозже. Я пока еще точно не решил, о чем. Может, о том, что произошло и что могло произойти в тоннеле на Милл-роуд. Или об Осмонде и его плетке. Или о больных матерях. А может, о том, сколько ты проторчишь в этом месте… Или о беззубых стариках, плачущих над торговыми тележками. А может, ты сам что-нибудь предложишь? А, Джеки?
Джек вздрогнул.
Рэндольф Скотт улыбнулся, увидев эту дрожь (или почувствовав?), и углубился в толпу, в плотный, прокуренный воздух.
А секунду спустя тонкие пальцы Смоуки вцепились в плечо Джека, разыскивая болевую точку и, как всегда, найдя ее. Опытные, чувствительные пальцы.
— Джек, ты мог бы шевелиться быстрее, — сказал Смоуки. Его голос при этом звучал дружелюбно, почти ласково, однако пальцы сжимались все сильнее и сильнее. От него пахло канадскими леденцами, он сосал их постоянно. Вставные зубы равномерно пощелкивали, время от времени изо рта доносились неприятные звуки — Смоуки втягивал на место соскользнувший протез. — Ты должен шевелиться быстрее или мне придется приложить к твоей заднице раскаленную сковородку. Понял?