— Ну, ницо, ницо, до свадьбы заживет.
У него не было передних зубов, речь получалась невнятной, шепелявой.
— Это они сейцас озверели. Старшего, Мусу, убили федералы. Ты его сына узе, наверное, видел, его Алик зовут, дусевный мальчишка. Я эту семью узе десять лет знаю, хорошая была семья, зазиточная, работящая, но война проклятая все переломала. Это она из людей зверей делает.
К вечеру братья уехали. Женька с Андреем выгнали на улицу коз, вычистили и убрали навоз. Голова кружилась и болела, Женька чувствовал подступающую тошноту. Но он был жив, события последних суток его совершенно измотали, и он не знал, хорошо это или плохо, что судьба пощадила его. Вечером он отдал папиросу с анашой Андрею, сам курить отказался. В его поселке пили водку, но к «отраве» большинство сверстников относилось отрицательно. В роте большинство солдат за анашу готовы были отдать патроны или сухпай, Женька и сам пару раз пробовал курить, но не понравилось, так и не привык.
Маленький Алик принес банку молока и хлеб. Накурившись, Андрей сделался болтлив, счастливо улыбался, показывая беззубые десны, хохотал. Женька заметил, что у мальчика на сапоге порвалась застежка-молния. Попросил его разуться, вдел толстую нитку в иголку и аккуратно зашил порванный шов. Мальчик притопнул ногой и убежал.
Спал Женька плохо, просыпаясь, видел в окно оранжевую луну и скачущие вокруг нее звезды. Андрей храпел на продавленном диване, но только Женька подошел к двери, чтобы выйти во двор по нужде, как храп прекратился и раздался голос:
— Ты куда?
Женька ответил, храп возобновился. На улице было холодно, изредка взлаивали собаки. Женька прикрыл глаза и представил родной поселок. Так же лаяли собаки, так же светили звезды, только меньше снега, да не такая густая тишина. Здесь она была вязкая, тревожная, как в темном подвале, не знаешь, где и обо что споткнешься.
Заскрипела дверь, белея нижним бельем, показался Андрей, зевнул, помочился в снег. Тут же носками ботинок закидал снегом желтую лужу.
— Ты, парень, не перезивай, самое главное, что остался зивой. Это из могилы выхода нет, а из тюрьмы — всегда есть. Бог даст, все образуется. Мысли вредные гони от себя, безать отсюда бесполезно, горы кругом. Догонят с собаками, замучают, так что терпи. Господь указет выход, посли лучсе спать.
Так для Женьки Найденова началась жизнь в семье Усмановых.
Рано утром он и Андрей просыпались, пили чай с хлебом, кормили скотину, носили воду, кололи дрова.
Женька убирался в доме, мыл полы, делал всю работу в доме. С Ахмедом и женщинами он почти не разговаривал, сторонился. Среди дня или вечером в комнату, где они жили с Андреем, прибегал Алик, приносил поломанные игрушки. Женька их ремонтировал, разговаривал с мальчишкой, рассказывал ему всякие истории из своего детства, оттаивая душой, смеялся, Как-то поехали в лес за дровами. Женька присмотрел подходящую ветку, спилил ее, захватил с собой. Сосед Юнус, с автоматом сопровождающий их в лес, покосился, спросил: