Не снимая шляпы с головы, я отставляю в сторону еще несколько коробок. Я что-то ищу, но не знаю что. Когда найду — узнаю.
В нос бьет запах плесени, идущий от старых картонных ящиков. Я открываю один из них, на боку его красуется полустертый логотип производителя консервированной кукурузы «Дель Монте». Бабушка всегда называла себя «великой читательницей», хотя ее пристрастия ограничивались романами на любовную тему и греческой мифологией. Летом мы отдыхали в ее коттедже у моря. Я вместе с ней жадно читала романы, проглатывая их, словно пирожки, и думала о том, как однажды стану писательницей. Я пролистывала книги до конца и разглядывала фотографии авторов с высокими прическами, возлежащих на шезлонгах или кроватях с балдахинами. Эти женщины-писательницы, я знала, были фантастически богаты, в отличие от героинь их романов, зарабатывали деньги самостоятельно, не нуждались в мужчинах, которые могли прийти им на помощь. Мысль о том, чтобы примкнуть к рядам этих писательниц, наполнила меня возбуждением, почти сексуальным, таким пугающим. Еще бы, если женщина способна позаботиться о себе, зачем вообще ей мужчина? Захочет ли она делить с ним кров? И если ей не нужен мужчина, какой женщиной она будет? Да и вообще, останется ли она женщиной? Ведь если ты — женщина, в сущности, все, что тебе нужно, — это мужчина. Кажется, мне было тогда около восьми лет, может быть, десять. Хотя, может, и двенадцать. Вдыхать запах этих старых книг — все равно это дышать тем же воздухом, которым я дышала в детстве. С тех пор я усвоила одну вещь: не важно, что происходит, но мне, вероятно, мужчина нужен будет всегда. В этом, наверное, есть что-то жалкое?
Я закрываю ящик и перехожу к следующему. И вдруг нахожу то, что искала: старую прямоугольную коробку с пожелтевшими краями. В такие укладывают мужские рубашки в прачечной. Снимаю крышку, вынимаю старую толстую тетрадь и открываю ее на первой странице. На ней моей детской нетвердой рукой написано: «Приключения Пинки Уизертон».
Старая добрая Пинки! Я придумала ее, когда мне было шесть. Пинки была шпионкой, обладавшей особыми способностями. Она могла уменьшиться до размера наперстка и умела дышать под водой. Пинки могли смыть водой с раковины в канализацию, а она проплывала по трубам и вылезала из сливного отверстия в ванне.
Я аккуратно вынимаю другие вещи, хранящиеся в коробке, и раскладываю по полу. Кроме тетради с описанием похождений Пинки, я обнаруживаю самодельные карты, рисунки и дневники с металлическими застежками. Я никогда не могла вести их долго, дело обычно кончалось одной-двумя записями, хотя, помню, как наказывала себя за недостаток дисциплины, так как знала, что даже настоящие писатели ведут ежедневные журналы. На самом дне лежат мои первые рассказы, строчки пляшут по бумаге, ведь они напечатаны на старой маминой машинке фирмы «Роял». Находка оказывается для меня радостной неожиданностью, я испытываю чувство восторга, как будто друзья неожиданно входят в дверь целой толпой, чтобы поздравить меня с днем рождения. Но кроме радости, я ощущаю, что мне был дан тайный знак. Я беру коробку и несу ее вниз. Смысл поданного знака в том, что я должна позвонить Джорджу.