А потом меня разбирает смех:
— Он и тебя бросил, забыла?
Я мерзко ухмыляюсь:
— Помнится, на попытки испортить мне жизнь у тебя ушла большая часть весны. Ведь тогда я встречалась с Себастьяном, а не ты.
— Себастьян Кидд? — насмешливо говорит Донна. — Ты думаешь, мне есть дело до Себастьяна Кидда? Да, он ничего. Где-то даже сексуален. Но он у меня уже был! А значит, он бесполезен. Себастьян Кидд не оставил в моей жизни никакого следа.
— А зачем тогда было так напрягаться…
— Да, я хотела испортить тебе жизнь, потому что ты дура, — пожимает плечами Донна.
Я разве дура?
— Ну, в этом мы сходимся. Я о тебе такого же мнения.
— На самом деле, ты хуже, чем дура. Ты — сноб.
— Вот как?
— Если хочешь знать правду, — говорит она, — я тебя ненавижу с того дня, как мы впервые встретились в детском саду. И не я одна.
— С детского сада? — изумленно спрашиваю я.
— У тебя были красные туфельки «Мэри Джейн». И ты считала себя особенной. Ты думала, что лучше всех остальных. Потому что у тебя были красные туфельки, а у нас не было.
Да, я помню эти туфли. Мама подарила мне их в честь того, что я стала ходить в детский сад. Я их все время носила, даже спать в них пыталась лечь. Но это же были просто туфли.
Кто мог подумать, что они могут стать причиной такой ревности?
— Ты ненавидишь меня из-за туфель, которые я носила, когда мне было четыре года? — недоверчиво спрашиваю я.
— Нет, не из-за туфель, — возражает Донна. — Из-за отношения к жизни. Тебя и твою идеальную маленькую семью. Девочки Брэдшоу, — передразнивает она. — Разве они не прекрасны? А как хорошо воспитаны.
Да уж. Знала бы она.
Внезапно я чувствую усталость. Зачем девочки годами носят в душе такую чепуху? Интересно, с мальчиками такая же история?
На ум мне приходит Лали, и я ежусь. Донна смотрит на меня, издает победное восклицание и уходит в библиотеку.
А я остаюсь на месте и размышляю, что делать. Пойти домой? И все? Но если я уйду, значит, Донна ЛаДонна выиграла. Она решила, что курсы по фотографии — ее территория и, если я уйду, значит, ей удалось изгнать меня. Нет, я не дам ей одержать победу. Даже если мне придется терпеть ее общество раз в неделю.
Интересно, может в жизни произойти что-то худшее?
Я открываю тяжелую дверь, устало тащусь вверх по лестнице и сажусь рядом с Донной.
В течение последующего получаса, пока Тод Апскай толкует о выдержке и диафрагме, мы сидим рядом молча и отчаянно делаем вид, что не замечаем друг друга.
Точно так же, как с Лали.