— Конечно, в загробную жизнь я не верю, и ты это знаешь — знала — так что, подозреваю, думала, что должна с этим что-нибудь сделать. — Он покачал головой. — Ты всегда считала, что знаешь все лучше остальных. Что ж, прекрасно. Сначала ты была жива, а я — мертв, и это было совсем неправильно, так что теперь я — жив, а ты — мертва. О да, ведь так гораздо лучше, не правда ли? Если хочешь знать, по-моему ты мне так отомстила. Если ты прожила все эти годы одна-одинешенька, то, ей-богу, решила добиться того же для меня, пусть даже это означало найти людей, которые целую вечность присматривали бы за моим телом.
Он поднял взгляд на ее лицо. Оно не изменилось.
«А с другой стороны, может быть, ты действительно любила меня», мелькнуло у него в мыслях, но Маркус не решился высказать этого и самому себе. Здесь это прозвучало бы чересчур самонадеянно.
Он подумал о том, что же она говорила ему все те годы, пока он был в криосне. Скучала ли по нему? Или укоряла за глупость? Он никогда не узнает.
Он подумал о ней, проведшей в одиночестве все те годы.
«Ты сделала это для меня? Потому что тебе меня не хватало, или ты чувствовала себя виноватой из-за меня? Это нечестно. Я знал, что плохо кончу еще с момента смерти брата; как я мог жить дальше, зная, что подвел его? Я не мог снова подвести кого-нибудь. Особенно тебя. Я хотел дать тебе еще один шанс обрести счастье. А ты этого не сделала. Ты работала, но ты всегда работала, не в этом дело. Ты осталась одна, вот что неправильно. Совершенно неправильно, это…»
— Простите?
Маркус выпрямился, вздрогнув от раздавшегося под сводом мемориала голоса. В дверях стоял минбарец с букетом цветов.
— Прошу прощения, если побеспокоил вас, — продолжил он, — вы не против, если я…
— Нет, пожалуйста, проходите.
Минбарец кивнул, подошел к крипте и поместил цветы в ожидавший их сосуд.
— Кто их послал? — спросил Маркус.
— Послал? — минбарец удивленно качнул головой. — Судя по одежде, вы рейнджер, да? Я думал, вы должны знать.
— Меня какое-то время не было в городе.
— Очень давно президент Деленн распорядилась, чтобы их ставили сюда каждый день. Слову Деленн следуют до сих пор, и будут следовать всегда. — Он осторожно поправил цветы и отошел. — Вы знаете, чему учила Иванова?
— Отчасти, — ответил Маркус.
— Значит, вы ее последователь?
— Можно сказать и так.
— Правильно ли я предполагаю, что вам довелось слышать Голос?
— Слышать что? — недоуменно посмотрел на него Маркус.
— Голос. Незадолго до того, как Иванова оставила нас, с ее мозга сделали снимок. Ну не с мозга, на самом деле, не буквально… это полный снимок всех нейронных путей, воспоминания и информация, которой она обладала к тому моменту, закодированная и сохраненная для будущих историков, целителей и ученых. Думаю, ближайшим эквивалентом этого понятия у людей будет прижизненная маска, но только это — выражение, снимок чьего-либо сознания.