– Кто это «они»?
– Ну кто там ее растил.
– А ты их знаешь?
Она передернула плечами:
– Не знаю и знать не хочу. А ты?
– Упаси бог!
– Вот и хорошо.
– Но забыть не так-то просто. Тот мертвец так и стоит перед глазами…
– Вот жуть какая!
– Ужасно жутко, особенно по ночам… А еще полицейские разговаривали со мной так, как будто я там оказался не случайно.
– А чего ты ждал от нашей полиции?
– Как будто это я его повесил. – На секунду мне показалось, что ей можно все рассказать – о Спайке, о лысом чуваке с ледяными глазами и о том, что у меня с тех пор ломит от ужаса все кости. О сжимающемся от страха сердце, потной коже и сухом языке. Я глотнул сидра, покрутил его во рту и проглотил.
– А ты постарайся думать о чем-нибудь другом.
– Ну например?
– Не знаю… Что ты любишь?
– Что я люблю?
– Да, чем ты занимаешься, когда не работаешь? Я немного подумал:
– Вообще-то я люблю читать.
– А что ты сейчас читаешь?
– Определитель птиц.
– Так ты любишь птиц?
– Ага, очень.
– Знаешь, я тоже. Я вчера видела трех канюков – они кружили друг над другом…
– Это, наверное, родители учили летать своего птенца, – сказал я авторитетным голосом. И мы поговорили о птицах и о том, как ужасна для бедняжек эта страшная засуха и как мы надеемся, что и будущем году им больше повезет. Мы желали птичкам всего хорошего. Я рассказал ей кучу историй про канюков, как они переносят души умерших фермеров на небесное поле и сеют их в облачные гряды. И как некоторые люди умеют читать тайные знаки в том, каким образом канюки складывают в полете крылья.
– А ты умеешь читать знаки? – спросила Сэм.
– Возможно, кое-что.
– Ой, расскажи мне!
– Я не говорил, что умею.
– Нет, умеешь, умеешь, я же вижу!
– Ну разве что пару знаков.
– Ну расскажи хоть об одном.
– Ну ладно. В общем, если два канюка кружат в противоположных направлениях, значит, в приходе будет пожар. Это – один из знаков. И знаешь что?
– Что?
– Так оно и бывает, – сказал я.
А Сэм сказала:
– Наверное, ты прав!
И я тогда сказал:
– Иногда мне кажется, что в мире происходит что-то, о чем мы и понятия не имеем, – и она сказала:
– Мне тоже так кажется.
И мы еще поговорили, и я почувствовал, как пришло спокойствие и вытащило частички безумия из моей головы. И запихнуло кусочки безумия в самодельную корзинку, накрыло салфеткой и унесло в темный чулан, а я все сидел и слушал Сэм.
Она так хорошо говорила, спокойно и тихо, а когда начала рассказывать мне, как очутилась в Ашбритле, как работала то там, то здесь, как перебиралась с места на место, как пыталась начать свое дело и осесть на одном месте и как у нее снова и снова не получалось, так я совсем утонул в ее голосе и ее глазах. Сэм родилась в Портсмуте. Ее отец служил в военно-морском флоте, и она все детство колесила туда-сюда.