Чтение Евангельских сказаний об обстоятельствах земной жизни Иисуса Христа, до вступления Его в открытое служение спасению рода человеческого (Херсонский) - страница 8

Некоторые еретики утверждают, будто тело человеческое есть произведение злого духа, диавола; конечно, это - нарекание, хула на тело человеческое. Но несвятое в браке есть действие в плоти, всегда заключающее в себе нечистоту. Кроме того, все люди грешники, а от грешников что может произойти, кроме грешников же? Посему, происходя от нечистых, неизбежно нужно заимствовать от них часть нечистоты. Мысль сия о нечистоте еще в древности развилась и была всемирной. Ум, а более сердце людей древнего мира говорило, что Бог не оставит людей и явится в мир, и что Он родится необыкновенным образом от Бога же чрез Деву. Чувство благоприличия и понятие о плотской нечистоте породили такие гадания, что Богу неприлично прийти к нам путем естественным. Но в Иисусе Христе осуществились сии гадания во всей полноте и чистоте. И Кант, признавший в изображении христианского искупления прекрасный нравственный идеал, сознается, что все чистое в человеке есть не его собственное произведение, а дар свыше, и что от злого доброму никак нельзя произойти. «И се, Елисаветь южика Твоя, и та зачат сына в старости своей» (Лк. 1; 36). Здесь слова Ангела как бы уже лишние и не на вопрос. Дева спрашивает: как это будет? Ангел, ответив уже прежде удовлетворительно на этот вопрос, теперь указывает на Елисавету, Ее родственницу. Для чего это? Для некоторой опоры мыслям Девы. Указывает на чудо прошедшее для уверения в чуде настоящем. Но нужно ли было такое уверение? Ангел без нужды не мог сказать. А не мог ли сказать на всякий случай? Кроме сего, эта опора легка. Ангел указывает на пример жены замужней - отдаленный. Правда, что Святая Дева не знала еще о зачатии Елисаветою сына. Но открытие сего могло служить опорой на некоторый случай. Притом Ангел здесь сам дает сие указание, как бы в придаток к своим словам, в награду веры Ее. Цель сего открытия была та, чтобы расположить Ее к путешествию, ибо это нужно было для Марии и Елисаветы. «Не изнеможет у Бога всяк глагол» (Лк. 1; 37). По-видимому, иногда глагол Его возвращается «тощ»; но рано или поздно исполнится все сказанное Богом. У Него слово и дело означают одно и то же. Слова эти свидетельствуют, что указание на Елисавету дано Марии для утверждения веры Ее.

 «Рече же Мариам: се, раба Господня: буди Мне по глаголу твоему» (Лк. 1; 3 8). Если бы и было какое сомнение: то эти слова разогнали бы оное совершенно. Они показывают, что Святая Дева ни в чем уже не сомневалась. Слова чрезвычайно простые и вместе высокие! Удивительно, как мало мы умеем ценить то, что есть лучшего в природе человека. Люди собирают различные слова и мысли различных знаменитых и мудрых мужей. Почему бы не остановить внимание на сих словах? Один проповедник, говоря проповедь на Благовещение, сказал, что прежде слово Творца - «да будет» произвело мир тварей: а «буди» низводит в мир Творца. Нужно было сказать: «буди», чтобы воздействовало Божественное «да будет. Се» - здесь выражается готовность; раба - этим выражается смирение. Наименование рабы у евреев было обыкновенное. Оно показывало подчиненность, в какой находились жены у своих мужей, как и ныне водится на востоке. Впрочем, в сие время выражение это было не так обыкновенно у евреев. Священное Писание говорит о Сарре, что она называла Авраама «господином», но оно говорит о сем как об обычае, давно уже прошедшем, иначе сие выражение было бы излишним. Мария берет как бы забытое уже название. Смирение делает язык Ее выразительным. «Буди Мне по глаголу твоему». Эти слова показывают совершенную преданность воле Божией, но как бы, кажется, и не произнести сих слов? Есть ли тут заслуга Пресвятой Девы? Является Ангел, объявляет Ей волю Божию и разрешает Ее недоумения. Дева на все сие соглашается. Но надобно смотреть на побуждение к вере в этом случае. Решиться быть Богоматерью значило для Пресвятой Девы принести величайшую жертву воле Божией, Она зачинает во чреве. Зачатие сие навлечет на Нее подозрение даже нареченного мужа Ее, Иосифа. Деве чистой быть сочтенною за бракоокрадованную - какая тяжесть для сердца! Сам Иосиф хотел отпустить Ее, дав Ей разводную книгу. Все это должна была Она представлять, и представляла. Кроме того, решиться быть Матерью Господа — значило решиться на все превратности судьбы. Иудеи ожидали, что Мессия должен был страдать, бороться с различными искушениями и бедствиями, дабы воцариться у них, так что они представляли двух Мессий - одного страждущего, а другого славного. Но величайшая жертва, принесенная Богоматерью, есть Ее величие. Для душ смиренных слова о возвышении так же тягостны, как для душ низких хорошо перенесение какого-либо унижения, или посрамления. В тех, кои имеют особенное предназначение, чувство сие обнаруживается в высшей степени. Церковь верит преданию, которое говорит, что Пресвятая Дева ничего столько не желала, ни о чем столько не молила Бога, как чтобы быть рабой Матери Господа - и вдруг объявляется, что Она - Матерь Господа. Обыкновенное сердце могло здесь почувствовать радость, а необыкновенное должно было сделать здесь себе некоторое принуждение. Подобные примеры, только в низшей степени, представляет иногда и обыкновенная жизнь человеческая. Нельзя вообще не заметить богоприличия, которое выражается во всех чудесах и откровениях упоминаемых в Священном Писании, особенно если сравнить их с откровениями в других религиях, например в магометанской. В Священном Писании заметна печать простоты и достоинства. Стоит только изобразить эти явления на картинках - сцена представится величественная.