В 1915 году в Турции, в селении Санжан, на Войсковом празднике, в просторной палатке командира полка на оскорбительную остроту последнего (командир полка любил подтрунивать над всеми. То был полковник Д. А. Мигузов — казак Терского Войска) отец Константин незамедлительно, в присутствии офицеров, ответил ему дерзким вызовом, и когда командир вынудил его удалиться вон — он, войдя в свою палатку, стоявшую здесь же рядом, — в оскорбленном бессилии громко запел «Отче наш…».
Офицеры вначале переглянулись между собою, улыбнулись, но… веселие как‑то не пошло. Видимо, душа была на стороне священника.
* * *
С объявлением войны Отдельная Закаспийская казачья бригада (1–й Кавказский, 1–й Таманский и 4–я Кубанская казачья батарея — кроме Туркменского конного дивизиона) была переброшена в Персию, в Макинское ханство и сосредоточена в г. Маку, в 20 верстах от турецкой границы. Помню, я как‑то взобрался на высокое «плато», возвышавшееся непосред — ственно над нашим биваком, и там случайно встретил отца Константина. Наблюдая местности и высящиеся невдалеке, словно две сахарные головы, Большой и Малый Арараты — он стал пояснять мне о библейских временах сих мест, о Ноевом ковчеге, о бывшем дне морском на нашем месте и в доказательство этого, порывшись в земле, достал оттуда несколько морских ракушек.
«А вот слово! — адам.
(«Адам» по — тюркски это значит — «человек»)».
«Почему оно имеет здесь такое нарицательное определение?»
И на эту тему он развил мне целую историю о первой колыбели человечества сих мест, последовательно, связав его с именем нашего прародителя и первого человека Адама.
Не знаю, ветхозаветная ли местность, далекое ли наше уединение от людей иль мое напряженное внимание к его словам вызвали в нем поток какого‑то откровения и экстаза… Я слушал его, и в моих глазах постепенно перерождался наш неказистый на вид «батюшка» и выявлялся человек с большою душою и глубоким содержанием.
* * *
18 октября ст. ст. 1914 года Турция объявила войну России, и мы на рассвете 19–го с боем перешли персидско — турецкую границу — вошли в пределы Турции и заняли ряд сел. А через два дня заняли и историческую крепость Баязет, в которой в 1877 году наши деды — кавказцы, окруженные турецкими войсками и терпя голод, по жребию резали своих строевых лошадей и ели их, пока подошла выручка.
Этот эпизод в русской военной истории известен под названием «Баязетского сидения».
С этого времени и начался наш бесконечный боевой поход по гористой и полудикой Турции, вначале интересный, а потом полон лишений и невзгод, порою, в зимний период, с долгими и нудными «сидениями» в голодных, холодных и абсолютно разрушенных курдинских «зимовниках», а большею частью — в низких и тесных палаточках.