Я успел сделать один выстрел, парализуя первого нападающего, второй же влетел в меня, словно раззадоренный слепнем бык, сминая выставленную руку. Зажигалка отлетела в сторону.
Удар опрокинул на спину, копчик жалостливо пискнул, пребольно ударившись о жёсткую поверхность. Русовец пронёсся по мне, будто каток с пьяным водителем. В последний момент я вцепился за тяжёлый рифлёный ботинок, изрядно примявший мою печень, и, шипя от боли, что есть силы, вывернул его набок.
Метра полтора я ещё тащился подобно якорю, а потом русовец впечатался в стену со звуком лопнувшего спелого арбуза. И замер. Напоследок впечатав мою физиономию вторым ботинком в пол...
Чем дальше в лес, тем крепче ночь.
Очнулся. И почувствовал, что что-то не в порядке. Потолок находился прямо перед глазами. И передвигался с небольшими рывками, как конвейерная лента... Понятно. Меня куда-то тащат, натужно сопя.
Я поднял руку, сигнализируя о возвращении к жизни. Если мумию можно отнести к среднестатистическому знатоку этого феномена (жизни, имею в виду).
Объектив заполнило знакомое лицо, опять-таки с некоей неправильностью: губы загнутой вверх подковкой нависают над дырочками аппетитного носика, а в районе глаз верхние и нижние веки поменялись местами, возвышаясь над бровями.
- Рик, как ты себя чувствуешь?
Жалобный голосок чуть не прорвал слёзосодержащую дамбу. Прохладная ладонь коснулась лба, и я благодарно прикрыл глаза. Что тут говорить - чувствовал я себя прескверно: белые семечки в моей голове уже были достаточно прожарены и готовы к употреблению.
- Фиалочка, где мы сейчас находимся? - язык, усиленный пудовой гирей, еле-еле ворочался. Вот тебе и бодибилдинг: работа над трицепсами говорительного органа.
- Я не знаю...
В этом месте пришлось открыть глаза, так как память начинала возвращаться ко мне, напоминая о неприятностях похождений в Лабиринте.
- В той стороне, - указала, в какой; собственно, туда вытягивались мои, - ноги, - находится линия коридора, где мы догнали дюлей с Призом...
- А Приз-то где? - встрепенулся, предчувствуя нехорошее.
- У меня.
Устало прикрыл глаза. Расстройство можно было не изображать - я и так был одной растёкшейся лужей обречённости.
- Я же тебя просил бежать что есть силы прочь из Лабиринта... - проговорил тихо, замолчал, потом уныло продолжил. - Может быть этот бардак бы уже закончился...
- Но никакой гарантии, что я свободно пройду к выходу, не было, - резонно заметила Фиалка. - К тому же, я не могла тебя бросить... - и виновато опустила голову. - Ты ведь сам сказал: своих не бросаем, - добавила с вызовом.