- Да ты шо?! Серьёзно? - и презрительно так ухмыльнулся, как верблюд, заготовивший пару литров шампуня.
- Зуб даю.
Тот аж поперхнулся, позеленел, завернул конечность за спину и хрятснул пару раз по хребтине - пыль так и брызнула в разные стороны.
- Нафиг мне твой зуб, ты, малахольный? - откашлял недовольные слова. - Я што, стоматолог или маньяк - грёбанный абориген, коллекционирующий жевательные приборы? Ты меня с кем-то перепутал. Я...
И тут произошла разительная метаморфоза - старичок преобразился из кальцевой паляницы в смертельно опасное земноводное. Рука собралась в жилистый, перевитый венами, внушительный своей угловатостью и антикварностью кулачок и поднялся на уровень перекрестья наших взглядов.
- Должен же я хоть как-то - хотя бы морально - компенсировать исчезновение родимых денежных знаков, кровиночки моей?! - вышел на фальцет, злобно посвёркивая глазёнками и мелко тряся бородкой, словно стряхивая несуществующие крошки любимого педигрипала.
- Это как ты собираешься компенсировать? - уточнил я подозрительно.
- А щас мои ребяточки повяжут тебя, и станут колесовать, четвертовать, распинать, дыбовать, быковать - ну и так далее по списку. А потом то, что останется, склеивать, стягивать, сшивать и сматывать, - нежно окинул мою фигуру пристрастно - извращенческим взглядом. - Будешь ты у меня, парниша, заместо пазлов.
Я опешил от подобной наглости. И тоскливо икнул, глядя на оледеневший профиль Бурого. Не отвертеться от роли подопытного кролика - зайчика. Ну, прямо тебе новогодний утренник!
- А если я не хочу? - голос предательски дрогнул.
- Что ты, - старикашка удручённо покачал головой на мою непонятливость, - уже всё решено. Ты не переживай, - продолжил заботливо, - будет о-о-очень больно, - морщинки лучисто разбежались в милой улыбке. - Ребятушечки, крутите его, - махнул в мою сторону. - Остальные свободны. Дролу привет, пусть не пукает от моих денег...
От стен отлипли бландовские гвардейцы с явным намерением затолкать меня в свои цепкие лапы.
К чести Бурого, надо сказать, он не до конца испугался, не захотел так просто отдавать меня, а, набычившись, сделал руками какие-то пасы, отчего его дюли поспешно сгруппировались вокруг меня. Наступила зловещая пауза, после которой как правило начинаются молодецкие забавы, выдёргивание чубов и разрывание гимнастёрок на груди.
Неожиданно вклинился неприятный, дребезжащий звук. Это мне напомнило один эпизод: во время трансляции по радио Вивальди "Времён года", сосед, дядя Гриша совершенно немузыкально подпевал: "Неси меня, олень..." и подыгрывал крышками алюминиевых кастрюль. Так сказать, кухонная версия нетленной классики с наложением левого текста и добавлением ударных инструментов. А что? Неожиданно и... громко.