Алла еще оставалась с гостями, а я простилась и позвонила Виктору. Он встретил меня у дверей, проводил к машине.
Взбудораженная событиями сегодняшнего вечера, я не сразу заметила, что едем мы как-то странно, а потом увидела, с каким лицом Виктор оглянулся назад, на дорогу, и забеспокоилась.
— Пригнись, — мрачно посоветовал он.
Раздался резкий щелчок, машина вильнула на дороге, но выправилась, и, набирая скорость, с ревом мчалась по шоссе. В темноте машина летела, кажется, не касаясь асфальта. Некоторое время шоссе тянулось вдоль железнодорожных путей, и сейчас мы нагоняли припозднившийся состав.
— Пашка, гони. Если не успеем оторваться до переезда, кранты!
Виктор опустил стекло и вылез почти до половины. Я поняла, что он будет стрелять, и невольно зажмурилась. В это время машинист поезда, видимо, заметив нашу гонку, включил гудок, покрывший все звуки. Поэтому выстрелы оказались совсем негромкими, какими-то нестрашными, что ли.
По этой, или по другой какой причине, я не была особенно напугана. Спросила только:
— Позвонить Леониду Яковлевичу?
Виктор дико глянул на меня, ничего не ответил. Он морщился, и прижимал правый рукав, и я поняла, что его ранили.
Практически не снижая скорости, сопровождаемые ревом гудка, мы вылетели на площадку перед переездом, сбили шлагбаум и пролетели прямо перед локомотивом.
Мы летели в молчании, и, наконец, Виктор оглянулся, удовлетворенно заметил:
— Оторвались.— Рассмотрев меня, спросил: — Напугалась? Сама-то цела?
Я кивнула, и запоздалая нервная дрожь прохватила меня так, что я сцепила зубы, так они стучали.
Шальной пулей Виктору зацепило руку выше локтя. Даже я поняла, что рана пустяковая, только крови много, наверно, сосуд крупный задело. Стянула шелковый шарф с шеи, скрутила его жгутом и перетянула руку выше раны. Аккуратно стерла платком кровь, стараясь не причинить боль.
— А ты молодец! — похвалил Павел. — Не зря Леонид Яковлевич так с тобой носится.
Я промолчала, а Виктор недовольно сказал напарнику:
— На дорогу смотри лучше, психолог.
Он позвонил на дачу, доложился, и по приезду нас ожидала теплая встреча.
Сиротенко рванул дверцы машины, нагнулся и спросил:
— Сама выйдешь, или помочь?
В ногах была противная слабость, но вышла я все-таки сама.
Сиротенко хмуро обошел машину, оглядывая пробоины, также хмуро он выслушал рассказ Виктора, которому на веранде обрабатывали рану.
— Значит, пасли вас от ресторана, — заключил он. — кто мог знать, что Рита будет там?!
Виктор пожал плечами:
— Кто-то позвонил, что Рита там, и они подъехали. Хотя мы сами припозднились, и после нас к ресторану подъезжал только лимузин с какими-то чумовыми иностранцами. Они пробыли в зале всего минут сорок, потом вышли, ни с кем не говорили, и уехали сразу же.