Вазген служил теперь в Ладожском ледово-дорожном отряде, куда входили все гидрографы, гидрологи, метеорологи и огражденцы. Надо было днем и ночью наблюдать за состоянием и грузоподъемностью льда на трассе.
Заснеженная равнина, пронзительный ветер, вереницы урчащих грузовиков, палатки врачей вдоль трассы, зенитные расчеты для прикрытия — так выглядело Ладожское озеро к концу ноября.
Настю как раз в это время отправили в деревню Кокорево на заготовку вех. В помощники ей определили юного парнишку Вовку, который в Новой Ладоге находился под началом повара в столовой. Так Настя оказалась на постое в крестьянской избе. Хозяйке, Варваре Петровне, Настя и Владимир были представлены как «ценные кадры по вырубке леса».
Последнюю неделю ноября и весь декабрь Настя и Вовка заготавливали вехи. В лесу снега по пояс, да и морозы стояли крепкие. Для вывоза вех на этот раз им дали не лошадь, а старенький тягач. Однажды Настя не успела отойти от падающего дерева. Лесина придавила ее лицом в снег. Ей было очень больно, она кричала, а Вовка бегал вокруг, отыскивая какой-нибудь рычаг, чтобы сдвинуть тяжелый ствол.
* * *
Ароян, вернувшись в середине декабря с многодневного задания, не нашел Настю в Осиновце. 9 декабря немецкая группировка под Тихвином была разгромлена, 10-го фашистов отбросили от Волхова. Полина с девушками вернулись в Новую Ладогу, а Настя все еще работала в лесу.
— Что-то ты последнее время не в духе, — заметил Вересов при встрече с другом. — Смотришь на меня, а будто не видишь. Может, объяснишь, что с тобой происходит?
— Ты помнишь Настю, девушку из отдела кадров, она еще тебе куртку зашивала?
— А, та блондиночка с небесными глазами? Как же, помню.
— Так вот, я нигде не могу ее найти. Словно в воду канула. И в Новой Ладоге ее нет. Полина сказала, что ее отправили куда-то, а куда — не знает. Черт ногу сломит в этой неразберихе!
— Вот оно что, — иронично протянул Алексей, — тебя, значит, на младенцев потянуло.
— Леш! — укоризненно воскликнул Вазген.
— Хорошо, хорошо, не буду. Только, не знаю как тебе, а на мой взгляд она сущее дитя. А ты кто? Поиграешь с ней и бросишь, как остальных?
Такое поведение в отношении Насти показалось Вазгену настолько кощунственным, что он примолк, в беспокойстве глядя на друга.
— Ну, ты скажешь тоже, — сконфуженно пробормотал он. — Я просто хочу о ней заботиться. Да, заботиться! — воскликнул он, воодушевляясь этой только что пришедшей в голову мыслью. — Какой-нибудь отъявленный повеса может воспользоваться неопытностью и отзывчивостью этой девушки.